Книга Ход с дамы пик, страница 41 – Елена Топильская

От воспоминаний меня отвлек шеф, спросив, чью одежду я отвезла криминалистам.

— Ивановой и Антоничевой, — принялась объяснять я. — Дело в том, что про эти два случая мы точно знаем, что между потерпевшей и преступником был тесный контакт, он ее прижимал к себе, нанося удары, да и по словам медиков, антропометрические характеристики убийц в основном совпадают…

— Это все хорошо, — прервал меня шеф, — но ведь остальные убийства вы тоже рассматриваете как элементы серии? Или я неправильно понял?

— Да, — подтвердила я.

— А почему тогда вы не отдали криминалистам одежду всех потерпевших?

— Потому что… — начала я и осеклась. А действительно, почему? Уж коль скоро я рассматриваю все убийства как одну серию, то простая логика подсказывает проверить одежду всех потерпевших. Ну и что, что медики считают, что убивали разные люди? Шеф прав, все вещдоки по этим делам надо исследовать в комплексе. — Владимир Иванович, а машину дадите? Мне ж надо до морга доехать, одежду собрать и до экспертизы довезти…

Шеф вздохнул.

— И рад бы, Мария Сергеевна, только мы опять сломались. Я на работу на трамвае ехал. Сейчас попробую договориться с РУВД…

Но попытки выцыганить машину у милиции успеха не имели. У них там свои проблемы. Из кабинета шефа я вышла опечаленная. В канцелярии меня ждал Горчаков. Он за руку поздоровался с Андреем и повел нас к себе в кабинет.

— Значит, так, Маша, тебя искал твой старый друг Леня Кораблев.

— Это РУБОП? — спросил Андрей. Горчаков кивнул.

— А что ему надо? — поинтересовалась я.

— У него какая-то информация по одному из наших убийств.

— Вот как? А по какому?

— Ну ты же знаешь Кораблева. Мне он говорить не захотел. Он же весь зашифрованный с головы до ног, — язвительно сказал Горчаков.

— А ты же говорил, что его увольняют? — припомнила я.

— Тем более, — отозвался Горчаков. — Он теперь всех подозревает в провокациях. У него после контузии крыша вообще съехала. Хотя он и до контузии был не совсем адекватен.

— Да ладно, — запротестовала я. — Вполне он был адекватен. Ну, странен, а не странен кто ж?

— Ой-ой-ой, — сказал Горчаков. — Это у Машки комплекс вины в отношении Кораблева. Он по ее делу контузию получил.

— Как это ему удалось? — заинтересовался Андрей.

— А вот так. — Горчаков загадочно надул щеки. — Поработаешь с Машкой, еще и контуженным останешься. Она — женщина опасная, имей в виду.

— Да он пошел в адрес злодеев задерживать, а два урода из ваших руководящих органов обещали ему спину прикрыть и обманули, — объяснила я Синцову.

— Ах, это он по делу взрывников подорвался? — вспомнил Синцов.

— Ну да, — сказала я с досадой. Очень долго эта история с контузией Кораблева причиняла мне душевные муки; я винила себя в том, что ненадлежащим образом организовала работу по делу, поскольку все это произошло практически в моем присутствии.

Правда, Кораблев, подорвавшись на закладке взрывчатки в квартире, где сидел злодей, отделался контузией, но легко говорить об этом, а когда посмотришь на мелко трясущуюся голову Леньки, контузия не кажется легким испугом. Теперь он приобрел привычку часто покашливать, пытаясь хоть так скрыть свой физический недостаток, и когда я его встречала, у меня разрывалось сердце от жалости. Его чудом не комиссовали, а вот теперь из-за чего-то увольняют, и, зная об особенностях его частной жизни — нет ни семьи, ни родных, (жена с дочкой уехали во Францию несколько лет назад), живет он в густонаселенной коммуналке, и даже кот его бросил, по его же собственному признанию, — я чуть не до слез переживала.

— Слушай, а за что его турнуть хотят? — спросила я у Горчакова.

— Нализался в День уголовного розыска, на Староневском требовал, чтобы проститутки его обслужили не за сто пятьдесят, а за сто долларов, поскандалил, с одной из девиц парик сорвал и надел на себя, так его в парике и задержали. Более того, когда за ним приехал ответственный от руководства по РУБОПу, Ленька так и сидел в парике.

Я прыснула.

— Позвони ему, — предложил Горчаков. И подвинул мне телефон.

Я набрала кораблевский телефон, и мне тут же ответил глуховатый голос, прерывающийся частым покашливанием; это у него уже настолько вошло в привычку, что он кашляет, даже если его никто не видит.

— Мария Сергеевна, — сразу сказал Кораблев, — надо увидеться, есть разговор.

— Я уже знаю, что по серии, — ответила я, — а по какому убийству?

— Не торопите события, — — загадочно заявил Леня. — Подробности — при встрече.

— Отлично, — сказала я, — а ты на машине?

— Опять хотите использовать меня, старого инвалида, в корыстных целях? Все норовят на мне нажиться, — горько посетовал Кораблев.

Договорившись с Кораблевым, я положила трубку и спросила Андрея, во сколько похороны.

— В одиннадцать, — ответил он.

— Отлично. Сейчас доставишь меня в убойный отдел, там ждут бомжи, поприсутствуешь немножко и поедешь на похороны. А из убойного меня заберет Кораблев, мы с ним съездим в морг, я назначу экспертизы, отвезу шмотки с убитых женщин, а вечером, Андрюшенька, когда ты освободишься, придется поездить по местам происшествий.

— Тебе не страшно с контуженным Кораблевым ездить? — спросил Горчаков.

— Нет. Мне и с пьяным Кораблевым не страшно было ездить, а с контуженным и подавно.

— Слушай, а чего ты журналиста не используешь как водителя? Он же на колесах, — продолжал Горчаков.

— А ты ездил с ним? — поинтересовалась я.

— Нет.

— Так вот, сообщаю, что его машина может развалиться в любой момент, поэтому я выбираю контуженного Кораблева. А если серьезно, то журналист отпросился на сегодня, ему в редакции что-то надо уладить.

Мы с Андреем собрались и отбыли; на пороге меня перехватил Горчаков и попросил задержаться на два слова. Андрей тактично пошел к машине, а меня Горчаков за рукав втащил обратно в кабинет.

— Послушай-ка, ты с Сашкой вчера не помирилась? — озабоченно спросил лучший друг и коллега.

— Леша. Все ведь при тебе происходило. И ушли вы все вместе.

— А может, он вернулся? — с надеждой предположил Лешка.

— Успокойся, не вернулся.

— Вот дурак! — в сердцах прокомментировал Горчаков.

— А я тебе что внушаю вот уже полгода? Конечно, дурак, не может просто поговорить со мной. Вот и дождется.

— Да, похоже, дождется. А теперь скажи мне, как другу: ты что, Синцову голову кружишь?

Я искренне изумилась: