Онлайн книга «Дверь в зеркало»
|
– Помню. Такое забудешь... – Да ладно тебе, – мама потянулась через стол и потрепала его по макушке. – Ваше поколение уже избаловано стоматологами. Что вы знаете про лечение зубов? А вот слабо зубик посверлить без обезболивания? – Как это без обезболивания? Как в гестапо, что ли? – Во-во. Тебе сверлят, а ты орешь, – зловеще сверкнула глазами мама. – Ладно, не пугайся. Возврата к прошлому не будет. – Точно? – усомнился Антон. – Не сомневайся. Так вот, про амальгаму. Да не закатывай ты глаза. Сначала, знаешь, как зеркала делали? Они были небольшими, неправильной формы. В стеклянный сферический сосуд наливали расплавленный металл, а после охлаждения сосуд разрезали. Металл, застывая, образовывал отражающий слой. Антон взял в руки пиалу, в которой лежало несколько печенюшек, и стал крутить перед собой, пытаясь представить себе зеркало-полусферу. – А что, было такое время, что зеркал не было вообще? – спросил он. Мама подобрала с полу вывалившееся из пиалы печенье, легонько шлепнула Антона по затылку, пробормотав: «Балбес!», и продолжала: – Потом стали делать большие зеркала. Дамам же надо было смотреться в полный рост! Чтобы сделать стеклянное зеркало значительных размеров, наносили на стекло ртутно-оловянную амальгаму. – А что такое вообще амальгама? – Антон решил разобраться во всем досконально. – Это сплав, один из компонентов которого – ртуть. – Это что же – нам в зубы ртуть засовывали?! – Не ртуть, а сплав. – Сплав ртути с металлом? – Ну да. В зависимости от соотношения ртути и металла амальгама может быть жидкой, полужидкой или твёрдой. Она образуется при смачивании металла ртутью, в результате диффузии ртути в металл. Но использование амальгамы для изготовления зеркал было ужасно вредно для рабочих. Антон потрогал себя за челюсть. – Ни фига себе лечение! Пломбы из ртути. Рабочим средневековым, значит, вредно, а нашим людям – ничего. – Антошечка, людям же не жидкую ртуть в зубы наливали. Успокойся. Тебя вообще уже лечили другими материалами. Про зеркала рассказывать? Потом освоили химическое серебрение, – после кивка Антона продолжила она. – Что это такое? – спросил Антон, подперев подбородок кулаком. – Слушай, ты химию вообще учил? – хмыкнула мать. – Давно. И вообще, я гуманитарий. Мать вздохнула. – Гуманитарий в том смысле, что в точных науках не смыслишь ни фига? – Ну, учил я это когда-то... – Ага, и на экзамене сдал на вечное хранение? – Оставим в покое мое темное прошлое, – отмахнулся Антон. – Давай ближе к делу. – Демагог, – сказала мать в сторону. – Я тоже гуманитарий, но я вот помню, что это способ, основанный на способности некоторых соединений, содержащих альдегидную группу, восстанавливать из растворов солей серебро в виде металлической пленки. – Мама, с кем это ты сейчас говорила? – пошутил Антон, как всегда с восхищением отметив, что мать без запинки выговаривает пассажи, которые он бы даже по бумажке прочитать затруднился. Что ж, на то она и профессор. Мать строго смотрела на него. – Мам, зеркало-то вроде бы старинное, наверняка его делали старым, вредным способом, а? – Да. Только для тех, кто в него смотрится, оно опасности не представляет. Ну, подумай сам. Если ты меня, конечно, внимательно слушал. – Мам, я очень внимательно слушал. Но мало что понял. – Балбес. Пары ртути вредны были для рабочих, – то есть для тех, кто смачивал металл ртутью, чтобы образовалась амальгама. Но не для тех, кто смотрелся в зеркало, поскольку процесс образования амальгамы к тому моменту уже был закончен. Ферштейн? – А как же мы? Мы же просто смотрелись в зеркало? – Для хронического отравления ртутью мы с тобой слишком мало в него смотрелись. А острое отравление возникает, если ты дышишь парами ртути очень высокой концентрации. – Тогда как же... – Антон так ничего и не понял и махнул рукой. Для истерзанного болезнью мозга это было уже слишком. – Ма... Он долго не решался заговорить на эту тему, мялся и терзался. Но потом все же решился: – А женщину в зеркале ты видела? – А что, и ты ее видел? – мать подалась к нему. – Видел. И мне страшно. – Что такое, Антошечка? – мама взяла его за руку. – Больше-то ведь никто эту тетку в зеркале не видел. Мне страшно стало – а вдруг я псих? Вдруг это у меня скрытое заболевание проявилось? Мама ласково погладила его по руке. – Но ты же не один видел это явление в зеркале. Я тоже видела. Антон вцепился в ее руку. – Вот именно. Я когда про это услышал, испугался еще больше. Мама удивленно приподняла брови, а Антон продолжал: – Да, я подумал сразу: это наследственное заболевание, передается по материнской линии. Мама рассмеялась, но смех у нее вышел напряженным. – Ну, раз мы с тобой оба с тараканами, не так скучно будет в психушке. Она поднялась со стула. – Ладно, не забивай себе голову всякой ерундой. Никакой ты не псих, и я тоже вроде бы. Я тебе подкину другую информацию к размышлению. Мать вышла из кухни и скрылась за дверью кабинета. Через минуту донесся ее недовольный голос: – Елки-палки, куда же я эту папку засунула? Еще минут пять она чем-то шуршала и постукивала, но Антон был уверен, что ничего в ее бумагах не пропадает. И наконец она вышла из кабинета с пыльной серой папкой, которая сбоку завязывалась на смешные тесемочки. – Что это? – Антон завороженно уставился на папку. – Материал по факту смерти Паммеля. Этим бумажкам двадцать пять лет, между прочим. Только шел бы ты в постель, ей-Богу. Смотреть на тебя страшно... Антон и вправду чувствовал себя неважно, но, чтобы успокоить мать, скорчил смешную рожу и подмигнул ей. – Твои штучки меня не обманут, – не купилась она, и Антон слез со стула и, поплотнее запахнув халат, потащился к себе. – А мне можно взять это с собой? – проходя мимо матери, он ухватился за краешек папки, и мать выпустила ее из рук. Уйдя в свою комнату, Антон упал на диван и лежал так некоторое время, преодолевая тошноту. Зря поел...На кухне было тихо. – Ма... – позвал он, положив руку на шершавую картонку, – а ты что, материал из прокуратуры утащила? В дверях показалось улыбающееся лицо матери. – Это копии, бдительный ты мой. Я же сказала, со всех бумаг сняла копии. Чувствовала, что ли, что они еще пригодятся. Ну, ты как? Лекарство дать или не надо? |