Онлайн книга «Дверь в зеркало»
|
Так ни до чего не договорившись, эскулапы потянулись к выходу, но профессор уже на пороге задержался и спросил: – Тебе спиртного случайно не приносили? – Нет, – Антон хотел возмутиться, но от слабости это вышло неубедительно. Профессор постоял, раскачиваясь на каблуках, и пожевал губами. – Может, ел что-нибудь домашнее? – Да нет, – ответил Антон, а потом вспомнил про визит сестер Покровских. – Ну, бульончик мне приносили, но свеженький... – Сколько раз говорил, – вдруг заорал профессор, повернувшись к коллегам, – не давать больным домашнего, хотя бы до стойкой ремиссии, а они все равно жрут! А мы их потом с того света вытаскивай! Подчиненные понуро молчали. Антон сначала испугался – неужели его положение настолько плохо, что его нужно «вытаскивать с того света»? А потом усомнился – ну не могли такие последствия приключиться из-за безобидного глотка бульона! Наверняка сами что-нибудь напортачили, а теперь виноватых ищут. Так что пусть не сваливают с больной головы на здоровую. Когда за шумным профессором закрылась дверь, Антон облегченно вздохнул. Ему хотелось, чтобы его все оставили в покое, и даже Таня не приходила. Устал он от всех. И от истории этой дурацкой, от зеркала, от всех происшествий, с ним связанных, устал он. Ничего не надо, дайте только подремать... Очнулся он от того, что его знакомая медсестра, Марина, трясла его за плечо. «Господи, что за больница, – подумал он, с трудом разлепляя глаза, – врачи орут, сестры мешают спать; наверное, что-нибудь из серии “больной, проснитесь, примите снотворное”...» Но Марина с тревогой в голосе сказала: – Слава Богу, пришел в себя! Ты больше так не делай, ладно? – Как? – хриплым голосом спросил Антон. Голос Марины долетал до него, как через слой ваты; уши, что ли, у него заложены? – Сознание не теряй. Еле откачали... Я у тебя до утра дежурю. И еще... – Что еще? – К тебе никого не велено пускать. Профессор запретил. – В каком смысле никого? – голос у Антона почему-то сел, он попытался откашляться, но не смог. Организм его совершенно не слушался. – Никого – значит никого, – сурово ответила Марина. – А мать? – И ее не пустят. – И ее?! А Татьяну? – Я же говорю – никого. – А в чем дело, Марина? Я что, под арестом? – Да ну тебя, – улыбнулась Марина. – Если бы ты был под арестом, здесь бы вместо меня милиционер сидел, ясно? – А зачем тогда тюремный режим? «Никого не пускать»... – Дурачок, – Марина ласково поправила ему волосы. – Профессор думает, что тебя пытались отравить. – Что-о?! – Антон попытался приподняться, но Марина положила ему руку на плечо, прижав к подушке. – Не вставай, иглу собьешь. Я так долго старалась в вену попасть... – А я что, под капельницей опять? – удивился Антон. – Ну да. У тебя в крови слишком много лейкоцитов. Резкий скачок. Такое впечатление, что вызвали скачок медикаментозно. – Ну и что? Может, тут мне не то лекарство дали. – Нет, – покачала головой Марина, – это исключено. – Ну, а может, случайно что-нибудь в пище попалось... – Знаешь, – серьезно сказала Марина, – я в такие случайности не верю. На тебя ведь уже покушались? Травма головы у тебя есть? – Ну и что? Какая связь между травмой головы и лейкоцитами в крови? – Антону никак не хотелось верить в то, что над ним нависла какая-то угроза. – Ну что ты кипятишься, – ответила Марина примирительно, – я тут человек маленький, мне что сказали, я то и делаю. Мне сказали – посещения запрещены и никаких передач. А то, что тебя могли отравить, я просто случайно услышала, краем уха. Зря я тебе сказала... Отвечать Антону не хотелось. Марина проверила, как работает капельница, поправила иглу в вене, положила Антону на предплечье свою прохладную руку, и он сам не заметил, как задремал. Проснулся он от громогласного приветствия профессора, пришедшего с утренним обходом. Профессор посмотрел пустые ампулы, лежащие на тумбочке, спросил что-то непонятное у Марины, стоящей перед ним навытяжку, сел на край кровати к Антону и внимательно заглянул ему в глаза. – Ну что? Есть положительная динамика? – спросил он Антона, считая ему пульс. – Есть, – вяло ответил Антон. – Ну вот и отлично... Отлично... – рассеянно сказал профессор. Потом снова посмотрел в глаза Антону. – Ты ведь еще и ртути хватанул не так давно, а? – Да, – еле слышно подтвердил Антон. – Так вот скажи спасибо этой ртути, которая из твоего организма еще окончательно не ушла. Если бы не она, был бы ты уже покойником. – Как это? – не поверил Антон. – А вот так. Ты ведь следователь у нас? Значит, знаешь, что одни средства могут нейтрализовать действие других. А? Поднявшись, он еще постоял возле койки Антона, покачиваясь на каблуках, потом сказал в пространство: – Да-а... Повезло... – и вышел, а свита в белых и зеленых халатах потянулась за ним. Минут через десять после обхода Марина попрощалась с ним и ушла, ее дежурство кончилось. Ее сменила пожилая медсестра со скорбно поджатыми губами. Ни говоря Антону ни слова, она сделала все необходимые медицинские манипуляции и уселась рядом с кроватью вязать. Антон было задремал, но через некоторое время она растормошила его и впихнула в рот таблетку, после чего вернулась к своему вязанью. В принципе, Антона даже устраивало, что его сегодняшний цербер такой неразговорчивый. Что ему с ней обсуждать? Мысли лениво текли в его голове, он как будто плавал в облаках, вспоминая то свой первый выезд на место происшествия, то маму с ее оладьями к завтраку, то безумного Спартака Ивановича, то прежнее свое место работы – суматошную редакцию, то какие-то детские впечатления накатывали на него, сменяя друг друга. Так же лениво он подумал, что в редакции был один репортер, который регулярно выискивал какую-то интере сную фактуру не в Интернете, как это делали все поголовно, а в подшивках старых газет, для чего ходил в Публичку, в журнальный фонд, и имел доступ к совершенным раритетам. Надо бы с ним связаться, может, он не сочтет за труд, сходит лишний раз в Публичку, полистает старые газеты и накопает там еще какой-нибудь информации про все эти зеркальные дела. Заодно и себе фактуры прикопит. А что, пусть напишет про эту историю, леденящую душу, как он умеет, сделает такую детективную конфетку с историческим флером, а? Но дотянуться до телефона и позвонить не было сил. Была бы Марина, можно было бы попросить ее, а эту грымзу с поджатыми губами он не решался беспокоить. |