Онлайн книга «Опасайтесь бешеного пса»
— Где расположен… — В Эстонии, недалеко от границы. — Но уже у них? — уточнил Самарин. — Конечно. — Тогда вряд ли. Здесь еще можно дать команду, не оповещая начальство, но за границей… Вряд ли. Так что, — Дмитрий не знал; что сказать этому странному человеку, — если вы можете освободить хотя бы его одного, сделайте это. — Когда в организм проникает инфекция, она проявляется в различных местах. Начинается насморк. Мы лечим насморк и избавляемся от него. Но инфекция идет глубже и захватывает другой орган, скажем, бронхи. Начинается бронхит. Мы лечим отдельный орган, а не боремся с инфекцией, и она проникает еще глубже. «И без вас понятно», — подумал Дмитрий и спросил: — А если с инфекцией мы бороться не можем, то лучше и насморк не лечить, так, что ли, по-вашему? — Нет, не так. Но вы все-таки подумайте. Он повернулся, и Дмитрию показалось, что он сейчас растворится в воздухе. — Погодите, — остановил он ветеринара, — что именно находится у границы с Эстонией, вы не сказали — Собачий питомник, — в голосе Саввы прозвучало удивление, словно о питомнике говорилось с самого начала. Чак тявкнул, Дмитрий взглянул на него. А когда снова поднял голову, Саввы рядом уже не было «Эстония. Приграничная зона», — подумал Дмитрий и сразу вспомнил Агнессу Только что битых два часа беседовали об Эстонии. Но уж сестра-то вместе со своей конференцией точно ничего не может знать ни о каких питомниках и пропавших ветеринарных врачах Вот ведь совпадение. * * * Совпадения продолжались. Дмитрий успел лишь снять ботинки, как зазвонил телефон. Бросив удивленный взгляд на часы (кто это так поздно?), он взял трубку. — Дмитрий Евгеньевич, — раздался незнакомый голос, — телефон мне дала ваша сестра, Агния Самарина. Вы, возможно, слышали обо мне. Моя фамилия Синельников. — Борис Дмитриевич? Я, конечно, слышал о вас… — Мы с сыном только что приехали из Усть-Нарвы, и я хотел бы поговорить с вами. — Пожалуйста. — Только не по телефону. Завтра к вам можно будет зайти? Я знаю, где вы работаете, — предупредил вопрос Синельников. — Конечно. В десять у нас летучка, в одиннадцать приходите, — механически говорил Дмитрий, у которого вдруг вспотели ладони, как бывало когда-то на экзаменах. — Хорошо, я буду. Самарин долго сжимал в руках пищавшую трубку. Значит, в Эстонии, на границе с Россией. А вовсе не в Лодейном поле и не в Колтушах. Что ж, остроумно. И не далеко, и дороги хорошие, да не укусишь. В своей стране можно тишком досмотр устроить без санкции прокурора и подослать казачка. В другом государстве это куда сложнее. Молодцы… А Синельников, видимо, что-то разнюхал, вот что значит журналист, не то что некоторые. Дмитрию повезло, что этих мыслей не могла прочесть сестра. Хотя — с чего он взял, что Синельников звонил по этому поводу. Он ведь даже не упомянул собак. И все-таки Дмитрий был уверен, что известный журналист пожалует завтра в прокуратуру с сообщением о питомнике. Масть шла к масти. Головоломка начала складываться, разрозненные кусочки начали образовывать картину. Впрочем, совсем непривлекательную, скорее страшную. — Что-то случилось? — спросила Штопка, вытирая Чаку лапы. — Да нет, журналист один хочет зайти завтра. Синельников. — Тот, о котором Агнесса сегодня рассказывала? Его сын потерялся вместе с Герой, а отважные эстонские полицейские его нашли. Уже забыл? Вроде бы для склероза рановато. — Что ты говоришь, его сын потерялся? В Эстонии? — О, Господи! — Штопка рассмеялась. — Ты как будто проснулся. Вместе же за столом сидели. — Да-да, я все вспомнил, — кивнул Дмитрий. Он уже знал, о чем будет говорить Борис Синельников. * * * — Понимаете, и маленькая собачка им тоже была нужна. Я теперь понял, для чего. — Ну, конечно, когда взрывается машина, никто не станет обращать внимание на то, крутилась ли в это время у ног мелкая шавка. Пнут ногой, и дело с концом. Дмитрий вспомнил показания Пронькиных. Во время убийства Савченко все так и происходило. — Интересно, существуют ли какие-то особые методы дрессировки, чтобы собака бежала к определенной машине? — Да уж не сложнее, чем научить ходить по цирковой арене на задних лапках. Собака — она друг человека. — Это к делу совершенно не относится, — сказал Синельников, — но есть обоснованная теория, что не только человек создал собаку, а в каком-то смысле собака создала человека. Ведь это приручение произошло Бог знает когда. До этого человек рассматривал животное как объект охоты или никак, безразлично. То, что он смог приручить животное, поделиться с ним добычей, приласкать, погладить по голове дикого еще вчера зверя, своего злейшего врага, перевернуло всю его жизнь. Он стал способен на добро. Вот что с человеком сделала собака, понимаете? — К делу не относится, говорите, — улыбнулся Дмитрий. — В данном случае, насколько я понимаю, превратить этих подонков в людей не смог даже целый собачий питомник. — Да, — вздохнул Синельников, — в современном мире превращения необратимы, как правило мы не раз наблюдали, как человек превращается в сволочь, а обратных примеров что-то не видно — Тот, кто в сволочь превратился, был уже ею с самого начала, просто не сразу проявился, — заявил Самарин. — Ну, уж очень вы категоричны, друг мой, — улыбнулся журналист, — хотя, пожалуй, вы правы С минуту они сидели молча, затем Синельников спросил: — Так что вы думаете делать относительно этого, с позволения сказать, питомника? — Честно? — поднял на него глаза Дмитрий. — Не знаю. Я такими возможностями не располагаю. Я могу обо всем доложить начальству. Вы ведь знаете, конечно, что самые громкие собачьи дела взяты на контроль. Это значит прежде всего, что вся информация сразу будет передаваться куда следует. А туда-то ее передавать, скорее всего, и не следует. Убийства ведь эти не простые. — В них скорлупки золотые. — Во-во: ядра — чистый изумруд. Короче, тот или те, кто их заказывал, скорее всего сами птицы не низкого полета, и, возможно оперативную информацию получают на блюдечке с голубой каемочкой. Они нас и накроют, если поймут, что мы пронюхали что-то. — Мрачная картина получается, — покачал головой Борис Дмитриевич. — Наверное, я все-таки просто старый дурак. Каждый день меня бьют по лбу, а я снова удивляюсь. Наверное, пора меня сдавать в Дом престарелых. Отстал от жизни. — Не вы один, — невесело усмехнулся Самарин, — имя нам легион. Может, именно поэтому что-то у нас иногда да получается… — Вашими бы устами да мед пить, — сказал журналист. — Лично я уже совершенно не уверен, что получается, пусть даже иногда. |