Книга Чуть свет, с собакою вдвоем, страница 83 – Кейт Аткинсон

Барбара стояла на крыльце, лицо железобетонное, смотрела вслед машине.

— Он перепил, — сказала она. — Ему нельзя за руль. Это ты во всем виноват, Барри. Как обычно.

Он бы отдал дочери весь мир, а пожадничал одолжить жалкие десять штук. Мог бы сказать «да», они бы открыли бутылку шипучки, отметили бы, съели шоколадный чизкейк с рикоттой. Барбара сказала бы: «Ой, ну куда вам ехать в таком состоянии, у меня постелено, оставайтесь-ка вы у нас», и Барри сходил бы наверх, поцеловал спящего внука на ночь. Но вышло-то иначе, да?

В управлении его чуть не сбила с ног Хлоя Паллистер — вся бурлила, как разрушенный муравейник.

— Мама пропала, — сказала она.

— Пропала? — переспросил Барри.

— С вечера среды. Я к ней съездила, ее нет, на работе не было, никто ее не видел.

Барри вспомнил, как Эми кидала свадебный букет, целила в лучшую подругу, но Хлоя умудрилась споткнуться в этом своем темно-рыжем атласе, и цветы достались более целеустремленной девице.

— Может, ты заметила — что-нибудь пропало? — спросил он.

— Ее паспорт.

— Ее паспорт, — повторил он. — Ну, раз пропал паспорт, значит, она, видимо, сбежала.

— Сбежала? Моя мать?

Да, мало похоже на правду, Линда не из беглянок, однако объяснение простое, и он не отступал:

— Бросила эту дерьмовую жизнь, уехала поваляться на греческом пляже. А сейчас небось сидит в таверне, строит глазки официанту, думает превратиться в Ширли Валентайн [186] .

— Моя мать — ни в жизнь, — решительно сказала Хлоя.

— Иногда, лапуль, мы сами себя удивляем, — сказал он.

В башке вата. Только этого не хватало — и так сил нет. Дел полно. Пленных не брать, трупов не оставлять. Он отвел Хлою Паллистер в комнату для допросов, сказал, что кто-нибудь придет и возьмет у нее показания. Ушел и забыл кому-нибудь сообщить.

Джемма Холройд просунула голову в дверь его кабинета:

— ЗЫ, шеф, есть результаты из лаборатории — ДНК на месте убийства Келли Кросс совпадает с тем, что нашли на мабгитской шлюхе.

ЗЫ, подумал Барри, как я ненавижу такие слова. И не слова даже.

— А третья? — спросил он; — Из кинотеатра «Коттедж-роуд»?

— Результаты еще не пришли.

Он сел за стол, включил компьютер и приступил к своему завещанию.

Как раз ставил точки над «i», и тут постучали. Дверь открылась, не успел он сказать «войдите».

— Вы, — сказал Барри. — Ну-ка, выкладывайте, чего вы-то добиваетесь. Чего вам надо?

— Правды? — сказал Джексон Броуди.

* * *

— Суперинтендент, входите.

Гарри Рейнольдс — воплощенное довольство уютного хозяйства, кухонное полотенце в руке — придержал им дверь.

Как ступишь за порог, тепличная жара в доме лупит по физиономии. Аромат кофе мешается с запахом яблок и сахара.

— Яблочный пирог цеку к воскресному обеду, — сказал Гарри Рейнольдс. — Что у вас с лицом?

— Подралась с воздушной подушкой, — ответила Трейси.

Он глянул на Кортни, принцессу в лохмотьях:

— Привет, деточка, ты тоже неважно выглядишь. Что, волшебство не работает? Попроси у «мамочки» новую волшебную палочку. Вы же ей купите, мамочка? — сказал он, саркастически воздев бровь. И другим тоном: — Нельзя ехать в таком виде, на ум приходят «взрыв» и «макаронная фабрика». Вам с гадким утенком не помешало бы одеться поприличнее. Лучше не привлекать внимания.

Легко себе представить, что будет, если разозлить Гарри Рейнольдса. Страх и ужас. Трейси была уже за гранью страха и ужаса.

«Гадкий утенок», да как он посмел. Заехать бы ему прямо здесь, в этой перегретой мягкой гостиной. Кинуть в пруд с карпами, пускай с рыбами плавает. Однако Трейси сказала:

— Да, Гарри, спасибо за совет. К сожалению, все мои сумки «Луи Вюиттон» пришлось оставить, а все мои платья от Гуччи были там.

— У вас неприятности, суперинтендент? Хуже, чем раньше? Если это в человеческих силах. Я бы не хотел ваших неприятностей, вы уж меня избавьте.

— Угрожаете?

— Да нет, дружески советую. — Он глянул на уродливые часы-солнце. — Скоро приедет Сьюзен с детьми. Забегут по дороге в «Олтон-тауэрс». — По форме — факт, по сути — предупреждение. На сей раз никаких булочек. Только дело. — И мне еще на похороны, — прибавил он.

Из серванта — «Джи-план» годов шестидесятых — он достал большой и плотный манильский конверт:

— Здесь все. Новые паспорта, свидетельства о рождении. Адрес в Илкли — без толку прикидываться, будто вы не из Йоркшира, откроете рот — и все ясно. Счета по квартплате. Сможете открыть банковский счет там, куда едете. Во Францию, если я правильно понял? Поезжайте туда, где нет экстрадиции. Новый номер соцстрахования, а также бонус — страница на «Фейсбуке», и, поздравляю, у вас там уже семнадцать друзей. Добро пожаловать в дивный новый мир, Имоджен Браун.

Трейси протянула ему конверт, распухший от купюр.

— Дорогое удовольствие, — сказала она.

Второй конверт за неделю, и денег в нем гораздо больше, чем в первом. Она явно перешла на сторону экономики наличных денег.

— В вашем положении я бы не торговался, суперинтендент.

— Я просто сказала.

— Вы велели своему адвокату продавать дом?

— Да.

Он вздохнул, точно антрепренер, которого все гоняют в хвост и в гриву.

— Продать или купить дом — это многие недели. Расследования, опросы, то-се. Просто невероятная волокита. Вроде бы должно хватать денег и слова. О борьбе с отмыванием средств я вообще молчу. Где те прекрасные времена, когда можно было взять и купить себе приятной недвижимости за наличку.

— Да уж, прекрасные времена, — сказала Трейси. — Все по ним скучают. Особенно преступники.

— Не вам камнями бросаться, суперинтендент. Короче, не волнуйтесь, я их потороплю. Поспособствую — так ведь говорят? Хорошее слово. Будьте на связи с адвокатом. Он продает дом мне, я забираю комиссионные, так сказать, а остаток перевожу на ваш новый счет.

— Я телефон выбросила.

— Мудрое решение. С телефоном тебя из-под земли достанут. Погодите, — сказал он и ушел.

Трейси слышала, как он бродит на втором этаже. Кортни впечаталась лицом в двери патио, наблюдая за карпами. Трейси заметила крупную бело-голубую мраморную рыбину — та скользила в воде, точно крейсерская подлодка.