Онлайн книга «Ох уж эта Люся»
|
– Поговорили? – Поговорила. – И что? – И то. Сказала, что не против. Да и потом…– Потом он проводил меня, – шептала Роза, положив свою голову к матери на колени. – И еще раз проводил. И еще… – Ты знаешь, что он женат? – Какое это имеет значение? – Большое. – Он не любит свою жену. – Так все говорят. – Мама, все – это все. А он – это он. – Роза, потом ты захочешь другого: семьи, детей. – Потом… – Это наступит гораздо быстрее, чем ты думаешь. – Мне все равно. – До тех пор, пока ты ощущаешь себя единственной. – Ты специально так делаешь? – Что? – Портишь мне настроение… – Почему, как только я завожу речь о чем-то серьезном, ты называешь это «портишь мне настроение»? – Ну потому что ты мне его портишь, – с обидой произнесла Роза. – Хорошо. Чего ты хочешь от меня? – От тебя? – Да, от меня. – Скажи, что ты не против. – Я не против. – Скажи, что ты не возражаешь. – Я не возражаю. – Скажи, что не обижаешься… – Нет. Только я хочу уточнить одну вещь: ты остаешься жить дома или уходишь? – Вадим снимает квартиру, – уклончиво ответила Роза. – Это понятно. Ты не отвечаешь мне… – Мама, не обижайся. Я, наверное, уйду. – Наверное или уйдешь? – Уйду. – Значит, в свободное плавание? Роза не ответила, перевернулась на живот и уткнулась матери в колени. Полежала минуту, снова перевернулась и, как в детстве, закрыла лицо ладонями. «Смущается», – подумала Петрова и потрепала ее по белокурым волосам. Люся была не права: дочь не смущалась, дочь была отчаянно счастлива, отчего на ее восковой коже проступили пунцовые пятна. Три дня тайком от Жебета сообщницы собирали вещи. Большую часть Роза отбраковала, мотивируя тем, что в новой жизни им не место. – А что я буду с ними делать? – Выкини, – без сожаления советовала Роза. – Рука не поднимается, – посетовала Петрова. – Ну не выкидывай тогда, пусть висят, где висели. В результате дочернее приданое свободно разместилось в двух спортивных сумках, из соображений конспирации засунутых под пустовавшую Светкину кровать. Накануне отъезда Люся поинтересовалась у самовольно вышедшей замуж: – Ты отцу сказала? – Нет. – Почему? Это нечестно. Он любит тебя. Это его ранит. – Скажи сама? – Ну уж нет! Я не для того с твоим отцом разводилась, чтобы потом готовить его к твоему бегству. Поговорить с Павликом Роза так и не решилась. Она написала ему записку, после прочтения которой Жебет пришел в ярость и обвинил Петрову в пособничестве безнравственности. – Кто он? – наскакивал покинутый отец на бывшую супругу. – Ты его знаешь? – Знаю, – подтверждала Люся. – Наверное, мерзавец, – переходил на картавый клекот Жебет. – Нет, вполне достойный человек, – отстаивала дочерний выбор Петрова. – Достойный человек, – Павлик надувал щеки, – не стал бы этого делать тайком. – Он и не делал этого тайком. – Значит, ты обо всем знала? – Да. – И ты позволила? Это безответственно. Полной безответственностью на самом деле стала Люсина нерасторопность: из-за домашних катаклизмов она сбилась со счета, потеряла две, а может, и три недели. За помощью Петрова обратилась к своей сокурснице и подруге Соне Левиной, к этому моменту – заведующей одной из женских консультаций Одессы. – Ну, ты даешь! – пробасила Соня, и усы над ее верхней губой, во всяком случае, так показалось Люсе, шевельнулись. – Срок-то критический. – И что мне делать? – растерянно уточнила Петрова. – Может, родишь? – Сонь, я уже бабушка. У меня внучка есть. Какое «родишь»! – Чем ты думала, Петрова? – покачала головой Соня. – Так вышло. В общем, не тяни: или да, или нет. – Люсь, ты вообще понимаешь, что это криминал? А если с тобой что-нибудь случится? – Я не буду предъявлять претензий. – Ты-то не будешь, претензии будет предъявлять экспертная комиссия, а потом народный суд, – мрачно пошутила Левина. – Я напишу расписку. – На… мне нужна твоя расписка, дурища? На сколько ты прилетела? – Десять дней за свой счет. – А что дома сказала? – Да говорить-то особо некому. – В смысле? – Ну девочкам же я об этом не скажу! А Жебету – тем более. К тому же мы развелись. – Да? – изумилась Соня, а потом решительно добавила – Давно пора! Подожди, а ребенок, значит, не от Павла? – Соня, ну какая теперь разница! – А от кого? – Не от него. – Ладно, не хочешь рассказывать, не надо. А на работе ты что сказала? – Что поехала к морю здоровье поправить. – Ну, ты шутница: здоровье ты, конечно, себе поправишь. Причем на несколько месяцев вперед. – Соня, можно покороче: да или нет? Левина наконец-то стянула перчатки и, собрав усы в какой-то хилый кустик, хмыкнула: – Люська, ну почему тебя, такую очкастую, любят, а меня, такую сисястую – нет. – Сонь, – устало промолвила Петрова. – Ты стала грубой. – Станешь тут грубой, – всхлипнула Левина. – Одна как перст. – Ну что ты прибедняешься? У тебя миллион племянников. – Племянников миллион, а своих так и не было… В общем, на всякий случай пиши расписку. После десятидневного отпуска Петрова вернулась худой и бледной. Роза с Вадимом встречали ее в аэропорту. – С приездом, Людмила Сергеевна, – поприветствовал нелегальную тещу не менее нелегальный зять. – Спасибо. – Мамочка, ты такая беленькая, худенькая, – заволновалась еще больше похорошевшая от неузаконенного счастья Роза. Петрова смутилась и пробурчала что-то про акклиматизацию, про бронхит, про неудобства перелета… |