Книга Смерть и немного любви, страница 8 – Александра Маринина

* * *

Из Сокольников в Измайлово они ехали в том же порядке – Саша с Настей, а Чистяков с Дашей.

– Саня, как ты думаешь, можно договориться в загсе, чтобы нас зарегистрировали без всех этих церемоний?

– Не знаю. А почему ты не хочешь? Тебе не понравилось?

– Если честно, то нет. Не люблю я этого всего. Стоишь посреди комнаты, как корова, и слушаешь какой-то бред… У меня затылок сводить начало, пока вас венчали. Второй раз, да еще в главной роли, я этого не вынесу.

– Хорошо, я попробую договориться, – кивнул Саша.

В загсе они сразу разделились. Настя с Дашей уселись в большом красивом холле, а мужчины отправились договариваться об упрощенной процедуре. Леша активно поддержал Настину идею о том, чтобы попытаться избежать торжественной церемонии, и брату ничего не оставалось, кроме как смириться с причудами сестры.

– Я выйду на улицу, – сказала Настя, когда минут через десять ей надоело торчать в холле у всех на виду.

– Зачем?

– Покурю.

– Я с тобой пойду, – стала подниматься Даша, но Настя коротким жестом усадила ее на место.

– Сиди здесь, никуда не уходи, а то мужчины нас потеряют.

Она вышла на крыльцо и встала в сторонке возле урны. После двух бокалов шампанского это была первая сигарета, и Настя почувствовала, как ее немного «повело», голова закружилась, ноги стали ватными. Но через несколько секунд это прошло, и она стала с любопытством разглядывать выходящих из загса и подъезжающих к нему людей. Из канареечно-желтых «Жигулей» вылез молодой парень, с ног до головы увешанный фотоаппаратурой.

– Вам фотограф не нужен? – спросил он у Насти, проходя мимо.

– Нет, спасибо, – улыбнулась она.

Парень не задерживаясь прошел через стеклянные двери в холл. Настя увидела, как он подошел к Даше, и отметила про себя, что вблизи он выглядит немного старше, чем издалека. Даша тоже отрицательно покачала головой, и фотограф быстро пошел дальше.

Она вернулась в холл, где Даша уже изнывала от нетерпения.

– Ну куда они подевались?

– А ты что, торопишься? – философски спросила Настя. – Сидим, никто нас не гонит, над нами не капает, тепло, сухо. Что еще надо?

– Разве тебе не хочется побыстрее стать женой? – удивилась Даша.

– Да мне как-то безразлично, – призналась Настя. – Я и так пятнадцать лет все равно что жена. Так что после регистрации ничего не изменится.

– Но вы же будете вместе жить.

– С чего ты взяла? Лешка будет жить у себя в Жуковском, ему до работы пять минут пешком. Он и раньше приезжал ко мне в основном на выходные, иногда, правда, и на неделе наведывался, но редко. И дальше будет точно так же.

– Ну все равно, – упрямилась Даша, которая ни за что не хотела уступить и сдаться, признав, что вступление в законный брак – далеко не самая важная вещь в жизни и далеко не самая ценная.

Откуда-то из-за угла вдруг возникли Александр и Леша.

– Все в порядке, девочки, я обо всем договорился, только придется немного подождать, примерно полчасика. Перед нами еще две пары, на каждую по пятнадцать минут, а потом нас пригласят, вручат паспорта со штампами и свидетельство о браке, мы распишемся в амбарной книге – и все. Обещают в две минуты уложиться.

– А кольцами обменяться? – возмутилась Даша.

– В ресторане обменяемся, – утешила ее Настя. – Или прямо здесь, в холле.

– Да ты что! Ну Настя, ну я не знаю…

У Даши от огорчения даже слезы выступили. Ей было только двадцать лет, Саша Каменский был ее первой страстной любовью, она носила в себе его ребенка и вступление в брак с ним считала событием первостепенной важности в своей жизни. И никак она не могла понять, почему Настя и Алексей относятся к своей свадьбе так спокойно, даже прохладно.

Они сидели в холле и терпеливо ждали, пока в торжественной обстановке зарегистрируют две пары. Настя еще раз вышла на крылечко покурить. На этот раз возле урны стоял тот парень-фотограф, который предлагал ей свои услуги.

– Не надумали? – с улыбкой спросил он. – У меня цены умеренные, а качество я гарантирую.

– Нет, спасибо, – снова отказалась она.

– Но почему? – удивился тот. – Такая женщина, как вы, должна любить фотографироваться.

– С чего вы взяли?

– Вы очень фотогеничны. Вас как ни поверни, какой ракурс ни выбери, вы получитесь красавицей. Вы не фотомодель?

– Нет. И не надо мне грубо льстить, меня это настораживает и раздражает.

– Я что-то не понял…

– Вы говорите мне комплименты, которые даже отдаленно не приближаются к действительности, чтобы я решилась воспользоваться вашими услугами фотографа. Вы прекрасно видите, что я не красавица и никогда, ни при каких условиях не смогу ею быть. Но вы надеетесь, что я попадусь на вашу лесть и захочу попробовать пофотографироваться у человека, который, может быть, видит меня красивой и сумеет сделать такой же на снимках.

Фотограф задумчиво посмотрел на Настю и сочувственно покачал головой:

– У-у-у, как вас подкосило. Ну надо же! Такая красавица – и такие комплексы. Это у вас с детства?

Настя почувствовала, как щеки заливаются краской. Она спокойно относилась к собственной невзрачности, никаких комплексов по этому поводу у нее не было, но она терпеть не могла, когда посторонние люди начинали обсуждать ее внешность.

– Вот что, – продолжил фотограф, весело глядя на Настю рыже-зелеными глазами. – Я сейчас сниму вас «Полароидом», через две минуты снимок будет готов, и вы сами убедитесь. Сделаю бесплатно, не волнуйтесь. Я вам покажу мастер-класс.

– Что вы мне покажете? – переспросила Настя, которая уже успела оправиться от смущения.

– Покажу, что я вас не обманываю. Я не буду выбирать самый выгодный ракурс, я сниму вас внезапно и без подготовки, и если снимок получится неудачным – я проиграл.

– Ладно, давайте, – вяло согласилась она. Все равно она успела выкурить только половину сигареты.

– Значит, так. Я готовлю камеру и отворачиваюсь. Вы принимаете любую позу на ваш вкус и считаете вслух. На счет «три» я поворачиваюсь и делаю снимок. Идет?

– Ладно, – безразлично повторила она.

Парень отвернулся, а Настя продолжала задумчиво курить, погрузившись в мысли об Артюхине, ложное алиби которого треснуло по всем швам и который прислал ей сегодня, в день свадьбы, такое мерзкое угрожающее письмо. Когда сигарета догорела почти до фильтра, она спохватилась и быстро произнесла:

– Один-два-три.