Книга Живым или Мертвым, страница 181 – Том Клэнси, Грант Блэквуд

— Нам потребуется укромное место, — сказал Чавес. Он сидел боком на пассажирском сиденье, положив пистолет на спинку.

— Сдается мне, что оно у нас есть. Я видел кое-что подходящее, когда ехал сюда.

Здание мало чем отличалось от прочих четырехэтажных домов — одно парадное, балконы по фасаду, — если не считать того, что окна и дверь были забиты. Сбоку уходила неизменная лестница, полускрытая разросшимися, одичавшими кустами роз. На парадной двери красовалась наклейка официального вида с надписью по-португальски: «Нежилое».

— Вот оно, — сказал Доминик. — Сейчас вернусь.

Он вышел, скрылся на почти невидимой за кустами лестнице, вернулся через две минуты и кивнул Чавесу. Тот вышел, выпустил «Ланчию» и Хади. Они пошли следом за Домиником, а Чавес замыкал шествие. Футов через тридцать кусты закончились, и лестница повернула к другому подъезду. На нем висела такая же надпись, как и на главном входе, но дверь здесь висела только на одной петле. Доминик снял ее и прислонил к стене. Чавес жестом велел Хади и «Ланчии» войти внутрь.

При свете светодиодного фонарика Доминика стало ясно, почему дом выселен. Стены, пол и потолок были покрыты сажей и кое-где прогорели насквозь. Пол являл собой подобие шахматной доски из расплавившихся плиток линолеума, обугленной фанеры и открытых дыр, сквозь которые можно было видеть нижние этажи.

— Сядьте! — приказал Чавес.

— Куда? — огрызнулся «Ланчия».

— Куда угодно, лишь бы не в дыру.

Они повиновались.

— Пойду, осмотрюсь, — сказал Доминик.

Чавес тоже сел на пол напротив пленников. Было слышно, как Доминик ходит по комнатам. Он возвратился с закопченной керосиновой лампой. Когда он встряхнул ее, внутри забулькало. Доминик поставил ее в угол и зажег. Лампа чуть слышно шипела, комнату залил желтый тусклый свет. Чавес посмотрел на Доминика и пожал плечами.

— Вы босс, — ответил тот на невысказанный вопрос, — вы и ведите игру.

Чавес встал, подошел поближе к пленникам и присел перед ними на корточки.

— Я не буду много разговаривать. И хочу, чтобы вы меня слушали. Внимательно. Я не собираюсь пудрить вам мозги и не желаю, чтобы вы пудрили мозги мне. Если договоримся, ваши шансы увидеть рассвет заметно повысятся. Как вас зовут? — Оба промолчали. — Ну, не стесняйтесь. Только имена, чтобы удобнее было разговаривать.

— Хади.

Второй заколебался, сжал губы, но, немного погодя, все же сказал:

— Ибрагим.

— Вот и отлично. Благодарю вас. Нам известно, что вы и два ваших покойных друга взорвали нефтеперерабатывающий завод в Паулинии. Мы точно это знаем, так что не будем возвращаться к этой теме. Мы не полицейские и взяли вас вовсе не за эту диверсию.

— В таком случае, кто вы? — спросил Хади.

— Кое-кто еще.

— Почему вы решили, что мы имеем к этому какое-то отношение? — заговорил Ибрагим.

— А вы сами как думаете? — ответил с полуулыбкой Чавес и бросил быстрый взгляд на Хади.

— Почему вы смотрите на меня?

— Почему вы преследовали Хади? — спросил Чавес у Ибрагима. Тот не ответил, и Чавес продолжил сам: — Вы взорвали нефтеперерабатывающий завод, но не учли того, что из-за дыма могут закрыть аэропорт Сан-Паулу. Поэтому вам пришлось действовать по запасному плану — отправиться в Рио. Вы добрались сюда, но тут началась неразбериха. Хади кинулся в бега, Ибрагим погнался за ним. Почему?

— Почему вы не спрашиваете о заводе? — резко сказал Ибрагим.

— Это не наша страна и не наша проблема. Почему вы погнались за ним?

— Он предатель.

— Лжешь! — вскинулся Хади. — Ты сам предатель. Или ты, или Ахмед, или Фаад. Это вы устроили этот портрет.

— Какой портрет?

— Тот, который показывают по телевидению. Я видел его, он был очень похож на меня. Кто еще, кроме вас, мог так подробно описать меня?

— Кто тебе сказал такую чушь?

— Эм… Когда я увидел свой портрет, то проверил почту. Там было сообщение для меня: вы меня предали, и я должен бежать.

— Тебя обманули.

— Я проверял. Сообщение было подлинным.

Ибрагим помотал головой.

— Нет, ты ошибся. Мы не предавали тебя.

— Значит, вы и ваши друзья всего лишь хотели догнать его и выяснить, что происходит? — сказал Чавес.

— Да.

Чавес наклонился к Хади.

— Это полная чушь, и вы сами отлично это знаете. Каким бы ни было это сообщение, настоящим или фальшивым, эти, — он кивнул в сторону Ибрагима, — знали только одно: вы почему-то бежите от них. Возможно, в полицию. Рисковать им было ни к чему. Вы же понимаете, что я говорю правду.

Хади снова промолчал.

— Ладно. Теперь о том, что я предлагаю, — продолжил Чавес после короткой паузы. — Насколько мы понимаем…

— Мы пока что даже не знаем, кто вы такие.

— Неужели вы еще не догадались по акценту?

— Американцы.

— Точно. Насколько я понимаю, нефтеперерабатывающего завода уже не существует. Ну, а нас больше интересует, кто действует в США. Сколько там ячеек, где они находятся… Ну, и все прочее.

— X… тебе, — сказал Ибрагим.

Чавес услышал, как Доминик у него за спиной зашевелился, повернул голову, увидел, что его напарник направился в кухню, и вновь повернулся к Хади.

— Ну, а как насчет вас? Нам нужно всего лишь…

Сзади опять послышались шаги Доминика, теперь более быстрые и целеустремленные. Чавес снова повернулся. Доминик, держа в руке пистолет, завернутый в черное от плесени полотенце, подошел к Ибрагиму, наклонился, приставил дуло пистолета к его левому колену и выстрелил. Полотенце успешно заглушило звук, и выстрел прозвучал как хлопок в ладоши. Ибрагим кричал. Доминик воткнул второе полотенце ему в рот.

— Дом… Иисус… — оторопело пробормотал Чавес.

Доминик между тем выстрелил в правое колено Ибрагима. Тот выпучил глаза в беззвучном крике и несколько раз дернулся, ударившись головой о стену, к которой прислонялся спиной. Доминик вновь нагнулся и с силой ударил его по лицу — раз, другой, третий. Ибрагим умолк. По его лицу струями текли слезы. Хади попытался отодвинуться от своего товарища и не то сползал по стене, не то пытался вжаться в нее.

— Не двигаться! — рявкнул на него Чавес и, схватив Доминика за руку, попытался заставить его выпрямиться. Доминик не повиновался, напротив, он присел на корточки и уставился Ибрагиму в лицо.

— Дом! Встань.

Доминик отвел глаза от Ибрагима и выпрямился. Чавес поволок его в кухню.

— Что, б…, это значит?

— Динг, он не поддается на уговоры.