Книга Женщины Цезаря, страница 50 – Колин Маккалоу

Они поверили ему. Не только потому, что хотели верить, но и потому, что он говорил это с невероятной уверенностью. А потом стал быстро сыпать цифрами — перечислял случаи казнокрадства Лукулла с тех пор, как он шесть лет назад перебрался на Восток, еще до того, как фимбрийцы перешли под его командование. Как человек, который так много знал, мог ошибиться? Силий и Корнифиций верили ему.

После этого было уже совсем легко. Пока фимбрийцы буйствовали всю зиму в Тигранокерте, Публий Клодий шептал в уши их центурионов, центурионы шептали в уши рядовым, а рядовые шептали в уши всадникам Галатии. Некоторые оставили своих женщин в Амисе, и, когда два киликийских легиона под командованием Сорнатия и Фабия Адриана пришли из Амиса в Зелу, женщины потянулись за ними, как всегда делают женщины солдат. Грамотных практически не было, и все же слух распространился из Тигранокерта до Понта: Лукулл систематически обманывает свою армию, лишая солдат справедливой доли трофеев! И никто из рядовых солдат даже не подумал проверить расчеты Клодия. Они предпочитали верить в то, что их обманывают. В мыслях они уже получили в десять раз больше того, что обещал им Лукулл. Кроме того, ведь Клодий — такой умный! Он не может ошибиться ни в арифметике, ни в статистике. Все, что говорил Клодий, конечно, было правдой. Умный Клодий. Он знал секрет демагогии: говори людям то, что они больше всего хотят слышать, и никогда не говори им того, чего они слышать не хотят.

А тем временем Лукулл, помимо редких манускриптов и малолетних девочек, занимался делом. Он побывал в Сирии и отослал всех греков обратно домой. Южная империя Тиграна распадалась, и Лукулл хотел быть уверенным, что Рим наследует все. Ибо имелся еще третий восточный царь, который представлял угрозу Риму, — царь парфян Фраат. В свое время Сулла заключил с его отцом договор, согласно которому территория западнее Евфрата отходила к Риму, а восточнее Евфрата — к парфянам.

Когда Лукулл продал парфянам тридцать миллионов медимнов пшеницы, которую он нашел в Тигранокерте, он сделал это только для того, чтобы пшеница не досталась армянам. И когда баржа за баржей поплыли по Тигру к Месопотамии и Парфянскому царству, царь Фраат прислал письмо, в котором предлагал продлить договор на старых условиях: все, что лежит к западу от Евфрата, будет принадлежать Риму, а все, что восточнее Евфрата, — царю Фраату. Потом Лукулл узнал, что Фраат также договаривается с Тиграном, который обещает вернуть те семьдесят долин в северной части Мидии Атропатены в обмен на помощь парфян против Рима. Эти восточные цари — хитрые бестии, им нельзя верить. У них были свои, восточные ценности, а моральные ценности Запада для них — это песок.

И тут вдруг Лукулла осенила идея: можно получить такое богатство, о котором римлянин и не мечтал. Только подумать, что можно найти в Селевкии-на-Тигре, в Ктесифоне, в Вавилоне, в Сузе! Если два римских легиона и менее трех тысяч галатийских кавалеристов сумели ликвидировать огромную армянскую армию, то четыре римских легиона и галатийская конница могли бы покорить всю землю от Месопотамии до Эритрейского моря! Что могли использовать парфяне при сопротивлении из того, что не использовал Тигран? От катафрактов до зороастрова огня — армия Лукулла все преодолела. Все, что оставалось сделать, — это получить из Понта два киликийских легиона.

Лукулл быстро принял решение. Весной он вторгнется в Месопотамию и сокрушит парфян. Каким ударом это будет для сословия всадников и их сторонников в Сенате! Луций Лициний Лукулл покажет им. Он покажет всему миру!

В Зелу полетело сообщение Сорнатию: немедленно привести киликийские легионы в Тигранокерт. «Мы идем в Вавилонию и Элимаиду. Мы завоюем бессмертие. Мы превратим весь Восток в провинцию Рима и сокрушим всех врагов Республики, до последнего».

Естественно, Публий Клодий услышал все об этих планах в том крыле главного дворца, где располагалась резиденция Лукулла. Именно в эти дни Лукулл стал лучше относиться к своему молодому шурину, потому что Клодий не лез ему на глаза и не пытался сеять раздор среди младших военных трибунов — привычка, появившаяся у того на марше из Понта в прошлом году.

— Я сделаю Рим богаче, чем он когда-либо был, — с радостью поделился планами Лукулл. Теперь он был не так суров. — Марк Красc все болтает о богатстве Египта, но по сравнению с богатством парфян Египет выглядит нищим. Царь Фраат взимает дань от Инда до Евфрата. Но после того как я покончу с Фраатом, вся эта дань потечет в сторону нашего дорогого Рима. Нам придется построить новое казначейство, чтобы поместить все!

Клодий поспешил увидеться с Силием и Корнифицием.

— Что вы думаете об этой идее? — спокойно спросил Клодий.

Оба центуриона очень мало думали об этом, как стало ясно из слов Силия.

— Ты не знаешь равнин, — ответил тот Клодию, — а мы знаем. Мы побывали везде. Летняя кампания вдоль всего Тигра до Элимаиды? В такую жару и при такой влажности? Парфяне живут в этих условиях. А мы там умрем.

Голова Клодия была занята мыслями о трофеях, а не о климате. Но теперь он подумал и о климате. Марш с Лукуллом? Риск получить смертельный солнечный удар? Это окажется похуже того, что он вынужден был выносить до сих пор!

— Ну хорошо, — быстро согласился Клодий. — В таком случае надо сделать так, чтобы кампания не состоялась.

— Киликийские легионы! — тут же сообразил Силий. — Без них мы не сможем идти в ту страну, ровную, как доска. Лукулл знает это. Необходимо четыре легиона, чтобы сформировать отличный квадрат для обороны.

— Он уже послал за Сорнатием, — хмурясь, сказал Клодий.

— Его курьер полетит как ветер, но Сорнатию понадобится почти месяц, чтобы подготовить войско к маршу, — уверенно сказал Корнифиций. — Сам он сейчас в Зеле, а Фабий Адриан ушел в Пергам.

— Откуда ты это знаешь? — удивился Клодий.

— У нас свои источники, — ухмыльнулся Силий. — Нам нужно послать в Зелу кого-нибудь из своих.

— Для чего?

— Сказать киликийцам, чтобы они оставались там, где находятся сейчас. Как только они услышат, куда должна направляться армия, они с места не тронутся. Будь там Лукулл, он убедил бы их, но у Сорнатия нет ни силы, ни ума, чтобы справиться с мятежом.

Клодий деланно пришел в ужас.

— Мятежом? — взвизгнул он.

— Ну, не настоящим мятежом, — успокоил его Силий. — Те парни будут счастливы сражаться за Рим — только не в Понте. Поэтому настоящим мятежом это назвать нельзя.

— Правильно, — сказал Клодий, якобы успокоившись. — Кого вы можете послать в Зелу?

— Моего денщика, — отозвался Корнифиций, поднимаясь. — Нельзя терять времени. Я сейчас же его отправлю.

И Клодий с Силием остались одни.

— Ты оказал нам большую помощь, — поблагодарил Силий. — Мы рады, что познакомились с тобой, Публий Клодий.

— Не больше, чем я рад знакомству с тобой, Марк Силий.

— Когда-то я хорошо знал другого молодого патриция, — проговорил Силий, задумчиво вертя в руках позолоченный кубок.