Онлайн книга «Роковое совпадение»
Нина берет трубку после первого же гудка. — Как раз вовремя, — говорит она, когда он представляется, — мне на самом деле нужно кое-что с вами обсудить. — Разумеется! Мы можем поговорить завтра, в суде, перед предъявлением обвинения, — начинает Томас. — Я просто хотел позвонить перед тем… — Почему именно вы? — Прошу прощения… — Почему Уолли решил, что вы самая лучшая кандидатура на роль обвинителя? Томас вздыхает. — Я уже пятнадцать лет работаю в Портленде. Через меня прошло тысячи подобных дел. — Значит, сейчас вы звоните для того, чтобы представить свои рекомендации? — Я этого не говорил, — настаивает на своем Томас, а про себя думает: «На перекрестном допросе ей, должно быть, палец в рот не клади». — Понимаю, вы нервничаете перед завтрашним днем, Нина. Но предъявление обвинения, как вам известно, — неизбежная процедура. Давайте просто переживем ее, а потом сядем и обсудим стратегию ведения дела вашего сына. — Хорошо. — А потом суше: — Вам нужны наставления? Очередная колкость. Это ее территория, ее жизнь. Как ни крути, а он чужак. — Послушайте, могу представить, что вам приходится переживать… У меня самого трое детей. — Раньше я тоже думала, что могу себе это представить. Думала, именно поэтому у меня так хорошо получается то, чем я занимаюсь. Я ошибалась и в том, и в другом. Она замолкает, весь пыл куда-то пропал. — Нина, — торжественно клянется Томас, — я сделаю все, что в моих силах, чтобы представить это дело в суде так, как представили бы его вы. — Нет, — негромко отвечает она. — Сделайте это лучше меня. — Мне не удалось добиться признания, — говорит Патрик, проходя мимо Нины в кухню. Он хочет, чтобы о его провале стало известно незамедлительно и можно было разобрать его неудачу по косточкам. И Нина не могла бы упрекнуть его больше — он и без того готов рвать на себе волосы. — Ты… — Нина неотрывно смотрит на него, потом опускается на табурет. — Нет, Патрик, нет! Горе давит ему на плечи, тоже заставляя присесть. — Я пытался, Нина. Но он стоял на своем. Даже когда я сказал ему о сперме и признательных показаниях Натаниэля. — Да ладно! — решительно прерывает их веселый голос Калеба. — Ты уже доел свое мороженое, приятель? Предостережение клинком вонзается между его женой и Патриком. Он многозначительно кивает в сторону Натаниэля. Патрик не заметил присутствия мальчика, который решил перекусить перед тем, как ложиться спать. Он смотрел только на Нину и совершенно забыл, что они могут быть в кухне не одни. — Кузнечик, — протягивает он, — так поздно, а ты не спишь. — Еще рано спать. Патрик уже забыл, какой у Натаниэля голос. Все еще резкий, больше подходящий драчливому ковбою, чем маленькому мальчику, но все равно это настоящая симфония. Натаниэль соскакивает со стула и бежит к Патрику, протягивает ему худенькую руку. — Хочешь пощупать мои мышцы? Калеб смеется: — Натаниэль насмотрелся по кабельному соревнование «Железный человек». Патрик сжимает крошечный бицепс. — Ого! Ты меня уложишь одной рукой! — серьезно заявляет он и поворачивается к Нине. — Он сильный! Ты видела, какой он сильный?! Он пытается убедить ее в наличии иной силы. Нина скрещивает руки на груди. — Будь он даже Геркулесом, Патрик, для меня он навсегда останется маленьким мальчиком. — Мам, — хнычет Натаниэль. Поверх его головы Нина одними губами спрашивает: — Ты его арестовал? Калеб опускает руки на плечи сына, разворачивая его к тарелке с тающим мороженым. — Похоже, вам двоим нужно поговорить… и здесь явно не лучшее для этого место. Может быть, сходите куда-нибудь? Мне перескажете, когда Натаниэль уснет. — Но разве ты не хочешь… — Нина, — вздыхает Калеб, — ты понимаешь, о чем говорит Патрик. А мне необходимо все разжевать. Ты могла бы взять на себя роль переводчика. — Он смотрит, как Натаниэль кладет в рот последний кусочек мороженого. — Давай, дружок, посмотрим, лопнула ли у того парня из Румынии вена на шее. На пороге кухни Натаниэль выпускает руку отца, подбегает к Нине, едва не сбивая с ног, и обнимает ее колени. — Спокойной ночи, мама, — улыбается он, и на его щечках появляются очаровательные ямочки. — Свадких снов. «Поразительное неправильное употребление слов», — думает Патрик. Если бы Нина могла, она бы оградила Натаниэля от всей этой грязи. Он наблюдает, как она целует сына на ночь. Натаниэль спешит к Калебу, а Нина втягивает голову в плечи и закрывает глаза, чтобы не так заметны были слезы в глазах. — Идем, — говорит она. Чтобы увеличить выручку в ленивые воскресные вечера, в «Текиле-пересмешнике» организовали вечер караоке с песнями Джимми Баффета и из фильма «Ки-Ларго», а в довершение устроили бургерфест: спел — получи бутерброд со всевозможными начинками. Когда мы с Патриком входим, то тонем в гуле и свете. Бар украшают гирлянды в форме пальм, с потолка свисает попугай, вырезанный из гофрированной бумаги, а сильно накрашенная девушка в чересчур короткой юбке завывает «Ветер под моими крыльями». Стейвесант, завидев нас, улыбается: — Вы никогда не заглядывали сюда по воскресеньям. Патрик смотрит на бедолагу официантку, которая дрожит в бикини от холода, пока сервирует стол. — И сейчас мы понимаем почему. Стейвесант кладет перед нами две салфетки. — Первая «Маргарита» за счет заведения, — предлагает он. — Спасибо, но нам нужно что-то менее… — Праздничное, — заканчиваю я. Стейвесант пожимает плечами: — Как пожелаете. Выбирайте. Он отворачивается, чтобы приготовить коктейли и бутерброды. Я чувствую на себе взгляд Патрика. Он готов к разговору, а я нет. Пока не готова. Как только слова повиснут в воздухе — обратной дороги не будет. Я смотрю на певицу, которая держит микрофон, как волшебную палочку. У нее абсолютно нет голоса, но она все равно здесь, горланит, фальшивя на каждой ноте, выдавая свою интерпретацию песни, которая и в оригинале звучит дерьмово. — Что заставляет людей вытворять подобные вещи? — рассеянно спрашиваю я. — Что вообще заставляет людей поступать так, как они поступают? — Патрик поднимает свой бокал и делает глоток. Когда девушка спускается с импровизированной сцены, раздаются редкие аплодисменты — вероятно, в благодарность за то, что она перестала петь. — Слышал, что караоке считается способом самопознания. Как йога, понимаешь? Человек поднимается на сцену, собирается с духом, чтобы сделать то, на что, как ему казалось, никогда не решится, а когда все позади — становится лучше благодаря своей смелости. |