Онлайн книга «Персики для месье кюре»
|
Неужели Арманда это предвидела? Неужели догадывалась насчет Ру и Жозефины? Но могла ли она тогда догадаться, что ее письмо, точно бомба, разнесет в клочки мою жизнь с Ру? Вот что, оказывается, бывает, когда прочтешь письмо, присланное от мертвого человека. Нет уж, лучше и впрямь никогда не оглядываться назад, как это делает Ру, — не оглядываться назад и не отбрасывать тени. Впрочем, теперь уже слишком поздно. По-моему, Арманда и это предвидела. Господи, зачем я вообще вернулась в Ланскне? Зачем мне понадобилось встречаться с этой Женщиной в Черном? Наверное, по той же самой причине, по какой и скорпион укусил быка, прекрасно зная, что этот укус означает смерть для них обоих. Просто потому, что у нас не было выбора — ни у нее, ни у меня. Просто потому, что мы связаны с нею… Дождь прекратился, но вой ветра достиг той дрожащей ноты, когда рвутся телефонные провода; он пронзительно причитал, точно по покойнику — Черный Отан словно обретал некий голос и способность говорить. А на что ты рассчитывала, Вианн? — твердил он. — Неужели ты думала, что я тебя так просто отпущу? Что я навсегда отдам тебя кому-то другому? Я спустилась с бульвара Маро к старому причалу, где был пришвартован черный плавучий дом, воссозданный Ру после давнего пожара. Мощные страшноватые деревья с вылезшими из земли переплетенными корнями и сам берег реки обеспечивали ему вполне сносное укрытие, но всего в нескольких метрах от берега Танн превращалась в буйного лохматого зверя: на поверхности воды крутился мусор и каменная пыль, принесенная с гор, обломки плавника и сломанные ветки, обвитые обрывками кабеля и проволоки. Если бы кто-то вздумал искупаться в такой реке, это было бы равносильно самоубийству, ибо даже на мелководье она вела себя предательски. Если бы Алиса прыгнула с моста вчера ночью, а не шесть дней назад, Рейно ни за что не удалось бы ее спасти; да и сам он, кстати сказать, вряд ли сумел бы выплыть. Я подошла еще чуть ближе к причалу и крикнула: — Инес Беншарки, вы здесь? Я знала, что она дома; я прямо-таки кожей чувствовала ее взгляд и потому сделала еще шаг вперед. Ветер взметнул мои волосы, хлестнув по лицу; земля, насквозь пропитанная водой, чавкала под ногами. — Инес? Легко можно было себе представить, как она исподтишка следит за мной своими дикими подозрительными глазами. Зря я не прихватила с собой какой-нибудь подарочек; но персики почти кончились, да я и понятия не имела, с помощью какого подношения можно отыскать подход к этой женщине. Под черным покрывалом Инес скрывалось столько разных личин. Оми она представлялась скорпионом; Захре — подругой; старому Маджуби — разрушительным началом; Алисе — человеком, внушающим ужас… А Кариму? Я снова окликнула ее. На этот раз вроде бы внутри плавучего дома послышались какие-то звуки, потом открылась маленькая дверца, и на палубе появилась женщина в никабе. — Что вам нужно? — Голос у нее был низкий, с едва заметным акцентом. И все же было в его звучании некое несоответствие; так бывает, когда музыкальное произведение исполняют не в том ключе. — Здравствуйте, меня зовут Вианн Роше, — сказала я, протягивая руку. Она даже не пошевелилась. Глаза ее над прямо-угольником никаба абсолютно ничего не выражали, точно темные пуговицы. Я стала говорить что-то из заранее подготовленного — что, мол, жила когда-то в бывшей chocolaterie, что сейчас остановилась в Маро, что хочу помочь ей и Дуа… Инес выслушала меня, не проронив ни слова. Стоя на палубе речного суденышка с низкой посадкой, она казалась идущей по воде; у нее за спиной разыгравшаяся Танн вздымала целые облака тонкой водяной пыли. На таком фоне Инес вполне можно было принять за привидение. Или за ведьму. — Я знаю, кто вы такая, — наконец сказала она. — Вы приятельница священника Рейно. Я улыбнулась. — Да, мы с ним давние знакомые. Но приятелями были далеко не всегда. Вообще-то, он однажды даже пытался выгнать меня из города. Но и после этих слов в глазах Инес ничего не отразилось. Руки ее в черных перчатках висели вдоль тела совершенно безжизненно. Маленькие ступни прятались под черной абайей — собственно, живыми казались только глаза, но и они словно застыли и ничего не выражали; и вся она порой казалась мне просто игрой света; под ее никабом и абайей вполне мог быть только воздух и больше ничего. — Некоторые говорят, что это Рейно устроил пожар, но это неправда, — сказала я. — Он — несмотря на все свои недостатки — человек, в общем, хороший. Не трус и не подлец в отличие от того, кто этот поджог совершил. А теперь Рейно пытаются заставить взять вину на себя… — Так вы поэтому пришли? Чтобы за него заступиться? — Нет. Я подумала, что вам, возможно, нужна помощь, — сказала я. — Спасибо. Она мне не нужна. — Голос ее звучал абсолютно ровно. — Но ведь вам приходится жить на этом суде-нышке… — Ну и что? — Голос Инес Беншарки звучал чуть насмешливо. — Или вам кажется, что на таком суденышке трудно жить? Поверьте, мне доводилось жить и в куда худших условиях. А в этой стране жить вообще гораздо легче, чем у меня на родине. Легче и проще, да и люди здесь мягче и ленивей. Она даже заговорила чуть громче от нескрываемого презрения, и глаза ее над покрывалом тоже презрительно прищурились. Вот теперь я наконец отчетливо различала цвета ее ауры; они так и сияли в сумеречном полумраке, царившем под деревьями, и делали простую черную ткань ее абайи похожей на дорогой муаровый шелк. Я тут же — совершенно инстинктивно — попыталась прочесть ее мысли, и мне это удалось; ощущение после этого у меня было такое, словно я вернулась с целой охапкой награбленных сокровищ. Я видела корзину алой земляники; пару желтых шлепанцев; чье-то запястье, обвитое бусами из черного гагата, как браслетом; лицо какой-то женщины, отражающееся в зеркале. И шелка, чудесно вышитые разноцветные шелка — легкий газ, похожий на туманную паутину, украшенный самоцветами шифон, белоснежное свадебное платье. И шелк цвета золотистого шафрана, и багровый, как ягоды шелковицы, и зеленый, как лесная листва… Невероятно много цвета! Ошеломляюще много. Не увидев этого, я бы никогда не догадалась, что между Инес и Каримом действительно существует родственная связь; достаточно было лишь слегка сцарапать с нее эту черную искусственную оболочку, и сразу проявились такие яркие цвета, которые скрыть невозможно… Инес вздрогнула так, словно я прикоснулась к некой запретной, самой интимной части ее души. Глаза ее гневно расширились, и я наконец-то увидела, каков их настоящий цвет, — они оказались зелеными, но временами этот темно-зеленый цвет казался почти черным; и все же в нем словно растворена была капелька золота. — Прекратите это! — резко сказала она. Я протянула к ней руку. — В этом нет ничего страшного, Инес. Я больше не буду так делать. Я понимаю… Она рассмеялась — лихорадочным, нервным смехом. |