Онлайн книга «Там, где нас нет»
|
– Пойдем, – повторила Юля. – У нас книжек много, и мультики есть. Про оленя Рудольфа смотрел? – Не-а. У нас мало мультиков. Бабушка говорит, это дорого очень. Она говорит, всего не купишь. Лучше книжку почитать. У нас книжек много, еще от дедушки остались. Я одну попробовал читать и ничего не понял! И называется она как-то странно... я долго запоминал... «Теоретические основы электротехники», вот! Ни слова не понятно! Я вот только горки запомнил. – Какие горки? – спросила Юля. – Синусоиды, – быстро объяснил Волков, – что тут непонятного?.. – У нас сколько хочешь мультиков, – продолжала Юля, – про Деда Мороза, про Новый год, про Белоснежку! – У вас, наверное, детей много и денег тоже, – сказал мальчишка. – Детей у нас всего двое, и они уже выросли. Теперь ему совершенно определенно хотелось пойти – мультики, еще бы!.. – Мне с чужими нельзя, – высказал он последнее опасение. – Бабушка говорила, с чужими даже разговаривать нельзя! Она говорила, что детей воруют и продают на органы. Тут взрослые отчего-то засмеялись. Он посмотрел на них, словно спрашивая – что?.. Что вы смеетесь?.. Ему стукнуло шесть лет, и он не умел разбираться в людях, но тут ему показалось, что этим можно верить. Они не продадут его на органы. Наверное. И еще он замучился один. Сидеть на лестнице было скучно и немного страшно, и он придумывал истории, чтобы как-то себя развлечь. В этих историях он ехал к бабушке в ее королевство – нет, нет, в царство! – и там они знакомились с защитником, про которого рассказывала бабушка, апостолом Павлом. Апостол представлялся ему в скафандре и с бластером, как в телевизоре. Еще там были речка и горка. Бабушка говорила, что это он запомнил, как они в Тамбов ездили, к дяде Пете. Бабушка говорила, это давно было, ты этого помнить не можешь, но он-то помнит!.. И он немного беспокоился, что не успеет вырасти и пойти на работу до того, как его изымут две тетки в шапках, а бабушка говорила, что хуже нет для ребенка, чем в детдоме расти! Вот уже несколько дней прошло, как он без бабушки, а растет он все-таки как-то очень медленно, и картошка у него кончилась, и есть хочется! Бабушка говорила, что он рассудительный, то есть может обо всем рассуждать. И он рассудил, что картошки он все равно нигде не достанет, так чего теперь про нее думать!.. А тетя Маша не догадалась принести. Вообще она была какая-то странная в последнее время, смотрела мутными глазами, гладила его по голове дрожащей рукой, и пахло от нее плохо, каким-то резким, дурным запахом. И ложась спать, Павлик слышал, как наверху, как раз у тети Маши, горланили песни. А они с бабушкой не любят, когда горланят! Они тишину любят. А вчера на улице, не на этой, а на большой, где магазин, его чуть не побили взрослые мальчишки. Он только собрался попросить сорок шесть рублей семнадцать копеек у какой-то тетеньки с добрым лицом, как они набежали и стали на него кричать, чтоб он проваливал и здесь не побирался, это их территория! А если он хочет тут побираться, то они его отведут к Семке, и Семка назначит дань платить, а так просто нельзя. Так он и остался вчера без молока и батона и сегодня решил, что к магазину не пойдет, где-нибудь еще попросит. Ему стукнуло шесть, и хотелось есть и отчего-то спать. В последнее время он спал плохо, все прислушивался, не идут ли его изымать, просыпался, вскидывался, смотрел на бабушкину высокую кровать, покрытую полосатым покрывалом – может, она все-таки вернулась из своего царства, ну, как когда-то они вместе возвращались из Тамбова! Но бабушки все не было, и он засыпал опять, держась рукой за деревянный заборчик кровати, которая была ему маловата. Бабушка все собиралась купить ему взрослую, но так и не купила. ...может, пойти с ними? Может, ничего страшного не будет? Ну, просто посидеть у них до вечера! Чего правда на лестнице сидеть?.. – Ну? – спросила Юля и опять поправила на нем шарф. – Надумал? Мальчишка кивнул. – Я ненадолго. До вечера. – Вот и хорошо. Мы пошли. – Я позвоню, – сказал Волков, и Юля кивнула, не оборачиваясь. Он глянул на глупую пластмассовую щетку в руке – сколько всего произошло с того момента, как он вытащил эту щетку, чтобы смахивать ею снег со своей машины, как будто целая жизнь прошла! – и кое-как разгреб сугроб на лобовом стекле. Потом посмотрел вслед удаляющейся Юле, которая вела за руку мальчишку. Тот что-то ей рассказывал, а она слушала. – Юль! – крикнул Волков, вдруг забеспокоившись. Она обернулась. Волков в два шага их догнал. – Юль, ты только никому не звони и никуда с ним не ходи, – сказал он. – Поняла? А то еще его... изымут! – Волков, за кого ты меня принимаешь?! Он исподлобья смотрел на нее – и так ее любил!.. Ну, вот так, что сердце, которым, по слухам, люди и любят, не помещалось у него в груди, набухало, колотилось и распирало ребра – вот-вот лопнет. Он так ее любил – за этого случайного мальчишку, за птичью лапку, дрожавшую в его руке, за то, что она все сделала так просто и так легко, взяла и повела пацана с собой, как будто хоть что-то в жизни может быть легко и просто!.. Он так ее любил – за то, что ей даже в голову не пришло... сомневаться, а он, Волков, конечно, сомневался бы и ни на что бы не решился, просто потому, что он мужчина, следовательно, должен сначала много думать, и еще неизвестно, что именно придумается!.. Он так ее любил – просто потому что любил, и лучше ее не было и не будет женщины на свете, и он всегда это знал, и радовался, что она досталась именно ему, и пусть это сто раз банально, но им было так хорошо вместе! Пока не стало плохо... Хорошо там, где нас нет? Или все же там, где мы есть?.. – Волков, поезжай на свою работу, – сказала Юля дрогнувшим голосом. – Не смотри ты на меня так! Он кивнул. – Я никуда не пойду и его не поведу, не беспокойся, – сказала она. Он кивнул. – И расследований никаких не затевай. Он кивнул. – Волков, ты почему все время киваешь, как покладистая лошадь? – Ой, а я видел лошадь, – сказал мальчишка, соскучившись стоять, – в Тамбове. Там бочка такая, ее лошадь возит. А в бочке вода. Пока все наливают, лошадь стоит. Это потому что там водопровода нету. Ей можно хлебца дать или морковку. У дяди Пети морковка здоровенная такая! Я лошадь кормил, сам! Тут он устыдился немного, потому что никакую лошадь он не кормил. Он тогда еще маленький был и боялся, а бабушка над ним смеялась. Он только пони в зоопарке не боялся, но ведь пони не настоящая лошадь! И одета она неправильно – у нее какие-то блестки и шарики кругом, а у настоящей лошади бывает только кожаная сбруя и никаких шариков, вот как! |