Онлайн книга «Грязные деньги»
|
— Уберите собаку! «Никогда в жизни безобидного Пая еще никто не пугался», — подумала Вера с недоумением. Это же спаниель! Длинноухая плюшевая игрушка. Как можно его бояться? — Я вас не приглашала, — ответила она. — Так что «убирать» его не буду. Проходите. — А если он укусит? — Если вас в детстве покусали собаки, это не значит, что каждая собака кусается, — спокойно ответила хозяйка «плюшевой игрушки». Она взяла Пая за ошейник, отвела в комнату и похлопала рукой по креслу. Пес вскочил на него, повертелся клубочком и замер. — Сиди тихо, не мешай, — попросила его Вера. — Ты же понимаешь, это не просто так. Надо разобраться. Она развернулась к милиционерам, села к столу и знаком пригласила их тоже присесть. — Что случилось? — снова спросила она. Дзюба уже разложил на столе чистую бумагу и приготовил ручку. Смолярчук, не отвечая, спросил: — Когда вы в последний раз бачилы Билибина? Антона Климовича? «Так вот оно что…» Вера поняла, что за мгла сгущалась у нее в голове и давила на виски. Неужели с Антоном что-то нехорошее? — А что с ним? Смолярчук не ответил. Пай со своего наблюдательного пункта в кресле смотрел на него без всякого доверия. Он чувствовал исходящие от капитана токи страха по отношению к себе и был не вполне уверен в его благонадежности. Второй мент в это время старательно выводил на бумаге: «Протокол опроса… Начат в таком-то часу…» Затем прервал свое занятие и спросил: — Можно попросить ваш паспорт? — Тогда и вы давайте свои удостоверения. Состоялся обмен документами. Дзюба старательно выводил в протоколе все данные Лученко, адрес и дату выдачи паспорта. Смолярчук почему-то перестал бояться собаки, что его мимолетно удивило: ведь в детстве его действительно покусали, и он с тех пор к этим страшным зверям не приближался. — Вы не ответили на мой вопрос, когда… — начал было капитан. — Нет, так не пойдет, — сказала Вера, поднимаясь, и Пай вскочил вместе с хозяйкой. — Либо вы объясните мне смысл вашего визита, либо до свидания. Капитан опасливо покосился на Пая, но не стал вскакивать со стула. На своем веку он повидал множество свидетелей, подозреваемых и преступников. И точно знал, чего не нужно делать во время опроса свидетелей: торопиться. Он со вздохом произнес: — Случилася очень большая неприятность. Для артиста Билибина то есть. Убили його. От я и спрашую, когда видели. Так когда? Вера прикрыла глаза. Она уже чувствовала беду, но одно дело чувствовать и понимать, другое — когда тебе вот так прямо об этом скажут. Но кто мог убить Антона? Зачем? Что за чушь!.. — Вчера, в театре, — ответила она. — О чем вы разговаривали? — Мы не разговаривали. Он играл на сцене. — А когда разговаривали? — Ну… Вчера днем, может быть. Я точно не помню. — Ну так подывиться на фото и вспоминайте скорей. Смолярчук достал из папки фотографию, сделанную милицейскими экспертами на месте преступления. Лученко увидела лежащее на полу гримерки тело со странно вывернутой головой. Будто кто-то гнусно пошутил, выкрутив голову несчастного лицом к спине. Вера, хоть и была доктором по профессии, но к бессмысленной и жестокой смерти, как любой нормальный человек, не привыкла. Она содрогнулась. Ее сверхчувствительность сыграла с ней злую шутку: на экране внутреннего зрения появились руки, которые обхватили голову несчастного актера и резко развернули. Раздался хруст, смертельный щелчок. И все. Невозможно, невероятно, ужасно. Как в это поверить? Зачем, почему убили? Билибин не был хлюпиком-ботаником, которого можно легко обидеть, вовсе нет. Он был наделен хорошим телосложением: ширококостный, с крепкими плечами и широкой шеей, на которой сидела красивая голова. Хоть рисуй с него плакатного героя… Женщина поднялась, открыла форточку, закурила. Антону было тридцать три. Не только актер театра, но и телеведущий, очень востребованный шоумен, он всегда был душой компании, здорово играл на гитаре, увлекался Полом Маккартни. Рассказывал о юности, смеясь: «Учился я отвратительно! Школы менял из-за “неудов” по поведению: то длинные волосы отращу, то еще чего. А в детстве я мечтал стать биологом, устроил дома зоопарк: четыре клетки с крысами, белка, хомяк, ворона, черепаха, кролик, две собаки…» «К чему это я про домашний зоопарк?» — подумала Вера с тяжелым чувством, будто ответ на страшный вопрос уже брезжил на задворках сознания. Терпеливый Смолярчук по опыту знал, что женскому полу нужно время, чтоб прийти в себя после таких вот фотографий. Он не торопил свидетельницу. Он только внимательно осмотрел хозяйку квартиры, стоящую к нему спиной, и сделал вывод: «Не, такая жиночка не могла вбыть! Тендитна дуже. Шоб такому кремезному чоловику голову звернуть, яка ж звиряча сила нужна!» — Какие у вас были отношения, Вера Алексеевна? Она с трудом ответила: — Обыкновенные. Дружеские. Дзюба в это время писал: «Перед началом опроса мне разъяснены нормы статьи такой-то Конституции Украины, часть… По существу заданных мне вопросов в связи со смертью гр. Билибина могу показать следующее…» — Как вы познакомились? — Подруга моя познакомила. Она артистка, работает в театре. — У него были враги? Вера очень удивилась. — Откуда мне знать? Враги? Не знаю, может, конкуренты в актерской среде считаются… Смолярчук прервал ее. — Як то откуда знать? Сами говорите — дружеские. Значить, он мог вам шось рассказывать. К примеру, вы были у нього вдома? — При чем тут… — Хозяйка хотела оборвать этот разговор, но сдержалась: не поможет. У них такая работа — дурацкие вопросы задавать. — Не была и не собиралась. — Вы замужем? — Допустим. Они с Андреем Двинятиным не расписывались. Он был ее гражданским мужем. Не мужем, но почти. — Отож. А Билибин холостой. И вы встречались… — Не ваше дело! Она все-таки сорвалась. Смолярчук строго посмотрел на Лученко. — Я должностное лицо и имею право проводить предварительное расследование в форме дознания. А кто мешает отправлению правосудия, того… — Ну так и отправляйтесь отправлять ваше правосудие! — Вере надоело. — Спрашивайте охрану театра, артистов, близких… покойного. Милиционер вздохнул. Дзюба дописывал концовку протокола: «…С моих слов записано верно, подпись, дата». — А чого вин оставался поздно вечером один в театре, не знаете? — Захотел и остался. |