Онлайн книга «Охотник»
|
Гурон осторожно подошел к джипу. Внутри клокотало, во рту было сухо, как после крутой пьянки… его очень беспокоило то, что Анфиса не выходит из машины… Он заглянул внутрь салона. Анфиса – бледная, как мел, но невредимая – сидела на заднем сиденье, смотрела огромными глазами. – Коля, – произнесла она тихо. Гурон выдохнул и опустился на камни рядом с джипом, положил на землю "беретту". Сверху доносился рев "мерса". – Коля, – сказала Анфиса. Он поднял голову… Анфиса была очень хороша в этом бордовом платье… только очень бледная. – Поцелуй меня, Коля. Гурон поднялся, мгновенно ощутил боль в ноге – наверняка, вывих – и неловко влез в салон. Под ногами что-то хлюпало. Он посмотрел вниз и увидел кровь… много крови… Он похолодел, метнул взгляд на Анфису и только сейчас заметил, что правой рукой она держится за живот. Между пальцами сочится красное, липкое. – Что? – закричал Гурон. – Что? Он оторвал руку Анфисы от живота, но в первый момент не увидел ничего – красное на бордовом не очень бросается в глаза… – Я говорила: не надо в Югославию, Коля… здесь – албанцы… Азиз здесь… – Молчи, – сказал он, – молчи… все будет хорошо. Она посмотрела огромными глазами, прошептала: – Коля… Коля… поцелуй ме… Гурон лихорадочно искал аптечку… Ему довелось видеть много раненых, и он уже знал, что аптечка ни к чему, но продолжал искать… Гурон шел, спотыкаясь, нес женщину на руках. Он поднялся наверх, увидел "мерс". Машина стояла всего в сотне метров, из-под капота валил пар… Инженер стоял рядом. Ругался и стучал по крыше кулаком. Лопаты у них не было. Они опустили тело в ямку и начали таскать камни… один… другой… третий… сотый… Они носили серые камни сербской земли и опускали их на тело русской женщины из древнего Пскова. Потом Инженер опустился на колени и стал читать католическую молитву. Безбожник Гурон хотел было сказать, что Анфиса не католичка, но не сказал… он молча стоял рядом и слушал строгие слова, произносимые на латыни. Было очень тихо, ветер шевелил цветы… – Мы поставим ей памятник, – сказал Инженер. – Зачем ей памятник? – сказал Гурон. – Мы поставим ей памятник, – сказал Инженер упрямо. – Что на нем написать? Гурон промолчал. Инженер схватил его за плечи, развернул к себе, закричал: – Что на нем написать? – Напишите: жук жужжит в тростнике. * * * – Девочка, – сказала Бася. – Ай, девочка! Как же так? За что? Гурон и Инженер сидели молча, смотрели в скатерть. Бася заплакала. Инженер сказал: – Не плачь, Бася. Бася плакала. Слезы текли по разбитому лицу. – Не плачь, Бася, – повторил Инженер. Бася несколько раз кивнула, прикусила нижнюю губу и продолжала плакать. Инженер ударил кулаком по столу и третий раз сказал: не плачь, Барбара. Бася встала, вышла в прихожую и вернулась, неся в руке сумочку бордового цвета. – Вот, – сказала она. – Это сумочка Анфисы. Гурон смотрел на изящную сумочку, не понимая, зачем она здесь… зачем она теперь? Для кого? Бася поставила сумочку на стол, сказала: – Откройте, Иван… там… подарок для вас. – Подарок? – Да. Анфиса хотела сделать вам подарок. Гурон смотрел на сумочку… А жук в тростнике все жужжал, жужжал… А красное на бордовом не очень заметно… Гурон расстегнул застежку, открылся нежно-зеленый шелковый зев. Внутри лежала бордовая, похожая на человеческое сердце косметичка… носовой платок… и маленькая, обтянутая бархатом, коробочка… Гурон посмотрел на Басю. Бася кивнула… Гурон осторожно взял в руки коробочку… нажал на золотистую кнопочку сбоку. Раздался еле слышный щелчок, поднялась подпружиненная крышка… на черном бархате лежал золотой крестик. * * * – Поможешь мне найти их? – спросил Гурон. – А чего их искать? – пожал плечами Инженер. – Они убили мою женщину. – Да я не в том смысле… я в смысле: искать-то их нечего – двое были "сурчинские", третий албанец – Азиз. Он женщинами торгует. – Откуда знаешь? – быстро спросил Гурон. Они сидели в огромной квартире Инженера, пили… Выпили уже немало. Инженер запьянел, а Гурона хмель не брал вовсе. – Откуда, откуда? Пока ты там, в овраге… ну, в общем, я покатался на "мерседесе"… пока не пропорол картер… покатался, погонялся за этими суками. Одного сшиб… того, которого ты ранил… – Инженер замолчал, прикуривая. – Ну, – поторопил Гурон. – Ну! Вот тебе и ну… задал я ему несколько вопросов. Он и раскололся: "сурчинские" они… парни с горячего асфальта. Но спутались с этим албанцем… с Азизом. – Какие парни? – раздраженно спросил Гурон. – С какого-такого асфальта? Инженер уронил сигарету на стол, небрежно смахнул ее на пол. – С горячего, Ваня, с горячего… так здесь братву называют: парни с горячего асфальта… А я и сам такой же – ма-а-фиозо! Но! Но я не торгую женским телом и наркотой… Я хочу себя уважать! Ты понимаешь, холера? У-ва-жать! Гурон досадливо сморщился, перебил: – Погоди, пан Инженер, погоди…где теперь тот парень? – Какой? – Да тот, которого ты сшиб… подраненый. – Э-э, пан Иван… он уже того, – Инженер показал пальцем наверх. – Ясно, – сказал Гурон. – А как найти Азиза? Инженер снял трубку с аппарата и сказал: айн момент! Сейчас распоряжусь. * * * Спустя час приехали двое – Миха и Шмайссер. Так, по крайней мере, их представил Инженер. О чем-то пошептались с Инженером. Потом Инженер подозвал Ивана, сказал: – Они в Сурчине, в бильярдной… они часто там бывают. И сейчас там. – Дай мне ствол и объясни, как добраться в этот самый Сурчин. Инженер помолчал, потом сказал неожиданно трезвым голосом: – Поехали. "Опель-омега" мчался по ночной дороге, за рулем сидел Шмайссер. Рядом с ним Миха. Фары рассекали ночь. Инженер курил сигарету. Молчал. Гурон тоже молчал. Магнитола наигрывала мелодию из "Крестного отца". …Сурчин оказался невзрачным поселком. Улицы были освещены худо, и только на центральной площади было светло, у двух питейных заведений и бильярдной толпились нетрезвые. Пожилой дядька играл на аккордеоне "Очи черные". – Вон она – бильярдная, – сказал Миха, хотя и так было понятно – над входом висели перекрещенные кии. – Спасибо, мужики, – сказал Гурон. Он передернул затвор "беретты" и протянул руку Инженеру. – За все спасибо, Инженер… за паспорт, за помощь… н у, пойду я. |