Книга Замужество и как с ним бороться, страница 23 – Оливия Лихтенштейн

Старушка протянула мне руку, и я приняла ее. Рука у нее оказалась на удивление мягкой, нежной и белой. Она притянула меня поближе и внимательно посмотрела мне в лицо.

— Так я и знала, — загадочно пробормотала она.

Потом развернулась и резво пошла вниз по улице, сопровождаемая суетливой и шумной стаей птиц. Мне показалось, будто я стала слабой и почему-то уязвимой. Я стояла и смотрела на Даму-с-голубями, пока она не скрылась из виду.

«Магазин деликатесов!» — вспомнила я о «Волге», русском магазинчике на Сэласбери-роуд. Идти решила через парк. На детской площадке никого, кроме мамы с мальчиками-двойняшками, не было. Один из них устроился на качелях, и женщина вяло его подталкивала, повторяя:

— Еще разок, и пойдем домой. Чарли, нам правда пора идти. — Потом она окликнула второго мальчика на горке: — Фредди, я все вижу! Правда! — но в голосе ее не было уверенности.

На скамейке устроился одинокий пьянчуга с пивом в руках. Закрыв глаза, он покачивался в такт только ему слышной мелодии. Почти все деревья уже облетели; на фоне серого неба торчали голые ветки, всю плоть с их костей сдул холодный ветер. Я плотнее закуталась в куртку. Проходя мимо дома Рути, я увидела, как из дверей вышел молодой мужчина, с ног до головы одетый в кожу. У него зазвонил мобильник.

— Буду в пять, — услышала я его голос, прежде чем он вскочил на мотоцикл и скрылся из виду.

Рути иногда работала дома, но по пятницам почти никогда. Наверное, заболела.

В «Волге» я до этого не бывала, хотя не раз с любопытством всматривалась в ее витрины. Магазин располагался рядом с еврейским рестораном Эйба Грина, куда мы частенько наведывались, особенно когда там выступал брат Эйба Эрби со своей группой. «Волга» оказалась маленькой и темной. Над входом висел колокольчик, который слабым позвякиванием сообщал хозяину о приходе покупателя. Я прошлась по небольшому помещению, изучая незнакомые банки и коробки с надписями на кириллице. На полках лежали старомодного вида шоколадные конфеты, которые, видимо, вручную заворачивали в фантики с белочками; буханки черного ароматного хлеба; холодильник был забит пельменями, очень похожими на китайские, а рядом стройными рядами выстроились бутылки водки.

— Chem ia mogu vam pomoch'? — спросил неулыбчивый мужчина лет пятидесяти за стойкой. Он сидел на стуле. С его губ свисала странного вида сигарета, а на стойке валялись стопки русских газет и видеокассет.

— Простите, я не говорю по-русски, — извинилась я.

— Чем я могу вам помочь? — повторил он по-английски.

Я протянула ему записку. Он улыбнулся, и выглянуло солнце: почти все зубы у него были из золота. Он оказался моложе, чем мне сначала подумалось. Наверное, мой ровесник, хотя по лицу его было видно, что жизнь у него нелегкая. Вытащив сигарету, он стряхнул с губ прилипшие крошки табака, подошел ко мне и слегка толкнул меня локтем.

— Nu-ka, devushka, — сказал он, — посмотрим.

— Что там? — нервно спросила я, поняв, что Иван мог написать в записке что-нибудь чересчур интимное.

— Твой суп чудо, как и ты. Понедельник, шесть часов, дом двадцать три по Поттер-лейн. — Хозяин лавки перевел взгляд на кольцо у меня на левой руке, потом посмотрел мне в лицо.

Похоже, он сразу понял, в чем тут дело.

— Жизнь так коротка, — мягко произнес он.

Я покраснела, но, к счастью, тут у меня запищал мобильник и я была избавлена от необходимости отвечать. На экране светилось одно-единственное слово: «Ну?» Сообщение пришло от Ивана. Я поблагодарила хозяина магазина и вышла на улицу. Сердце у меня билось как сумасшедшее, и, не давая себе времени опомниться, я ответила: «Код взломан. Увидимся на месте». Жребий брошен.

Рути не подходила ни к мобильнику, ни к домашнему, так что на обратном пути я забежала и позвонила ей в дверь. Мне никто не открыл. Это было совсем уже странно и не похоже на Рути — мы давно пришли к соглашению, что всегда будем друг с другом на связи. Я забеспокоилась, но у меня был назначен сеанс с Угрюмой Джиной, так что я решила найти Рути попозже.

Похоже, Джину уже не так расстраивала надвигающаяся свадьба.

— Все нормально, — говорила она. — Ну, я ведь и правда его люблю, да и мужчин у меня было в жизни достаточно. Все равно они все одинаковые. Ну, за исключением Джима, он гораздо лучше всех остальных. Я правда его люблю. А только это и нужно, верно? Любовь — все, что тебе нужно.

Так, она, похоже, обратилась к творчеству «Битлз» [10] . С другой стороны, так всегда бывает, когда влюбляешься; в каждой песенке видишь глубокий смысл, а любое клише воспринимаешь как озарение свыше. У нас с Грегом было две «наши» песни: «Ты мне не безразличен» Чаки Хан и «Я звоню, просто чтобы сказать, как люблю тебя» Стиви Уандера. Сентиментально, я знаю. Но в 1984 году, когда мы познакомились, эти две песни звучали отовсюду. Интересно, а какая песня может стать «нашей» у меня с Иваном? «Двуличная»? Я задумалась, что же мне надеть в понедельник на свидание. Взглянула на Джину и восхитилась ее цыганской юбкой с водолазкой, широким кожаным ремнем и ковбойскими сапогами. Отличный стиль; может, она одолжит мне что-нибудь на день? Я уже открыла рот, чтобы спросить у нее, но вовремя спохватилась. Господи, я ведь ее психотерапевт, а не какая-нибудь подружка. Что-то я теряю хватку. Я всегда гордилась своей работой и старалась хорошо ее выполнять. Люди даже в очередь выстраивались, чтобы ко мне записаться. Я ужаснулась, осознав, до чего нерасторопно работала в последнее время. Наверное, мне не помешал бы отпуск.

Этой мыслью я и поделилась с Грегом, когда мы сидели в гостиной перед телевизором, в кои-то веки настроенным на тот канал, который устраивал именно нас, — перед этим мы уложили Китти, Лео и Сэмми в их холоднющую палатку.

— Да ну, все с тобой в порядке, — отмахнулся он, — ты себя лучше чувствуешь, когда работаешь.

Я пыталась найти слова, чтобы сказать ему, что мне хочется чего-то большего, но в то же время не выдать свою тайну. Еще меня подмывало спросить, почему он больше ко мне не прикасается. Но, прежде чем я успела раскрыть рот, Грег начал рассказывать о миссис Мигэн, которая вчера вечером, когда он приехал к ней, оказалась совершенно здоровой.

— Она просто сумасшедшая, точно тебе говорю. Думаю, ей нужно обратиться к одному из ваших. Ну, только к нормальному специалисту, к психиатру.

Как же меня бесило, когда он вот так поливал грязью психотерапию, считая научной только психиатрию.

— Психиатры — врачи с медицинским образованием, — изрек он в очередной, стотысячный раз терпеливым тоном человека, который объясняет ребенку элементарные вещи. — Существуют реальные доказательства того, что лекарства исцеляют, а вот насчет разговоров я сильно сомневаюсь.

— И тогда я убила его, ваша честь, — пробормотала я по пути в спальню, подготавливая про себя речь на суде после убийства мужа. Если я и заведу роман с Иваном, виноват в этом будет Грег; он сам меня до этого довел. Прежде чем заснуть, я отправила Рути сообщение: «ТЫ ГДЕ И КАК? ЗАВТРА В ПАРКЕ В 11 КОФЕ? МУЖ — ГРЕБАНЫЙ КОРОЛЬ КОЗЛОВ». Я слишком разозлилась, чтобы использовать аббревиатуры.