Книга Суть дела, страница 88 – Эмили Гиффин

— Декс уже сказал Джулии и Саре, что на выходные к ним едут их двоюродные брат и сестра. И Руби и Фрэнку я тоже сказала. Мы ведь не можем разочаровать детей, как по-твоему?

Прикусив губу, я уступаю.

— Спасибо, мама, — говорю я с ощущением близости к ней, какой давно не испытывала.

— Не благодари меня, милая. Я просто хочу, чтобы ты это сделала. Ты должна прямо взглянуть всему этому в лицо и решить, как тебе нужно поступить.

Я киваю, по-прежнему в страхе и по-прежнему очень злая, но наконец-то почти готовая.

На следующее утро, после отъезда мамы с детьми в Нью-Йорк, я сижу у себя на кухне, пью кофе, лихорадочно сознавая, что зацепиться больше не за что. Нет ни родных, с кем можно поговорить, ни мнений, которые можно собрать. Нет ни открытий, которые можно сделать, ни фактов, которые можно обнаружить. Время поговорить с Ником. Поэтому я беру телефон и звоню своему мужу, с которым прожила семь лет, нервничая при этом больше, чем накануне вечером, когда звонила совершенно незнакомому человеку.

Он отвечает сразу же, немного задыхаясь, как будто ждал звонка именно в этот момент. На мгновение у меня даже закрадывается мысль, не подготовила ли его моя мать или Вэлери.

Но когда он спрашивает, все ли в порядке, я слышу его сонный голос и понимаю, что, видимо, разбудила его, только и всего.

— У меня все отлично, — говорю я и, сделав глубокий вдох, заставляю себя продолжать, невольно рисуя его себе, без рубашки, в постели, в которой он спал все эти недели. — Я просто хочу поговорить... я готова поговорить. Ты можешь приехать домой?

— Да, — отвечает он. — Я сейчас буду.

Через пятнадцать минут он стоит на крыльце и стучит в дверь собственного дома. Я открываю и вижу его — небритого, с затуманенными глазами, в старых хирургических брюках и выцветшей бейсболке.

Я впускаю Ника, избегая встречаться с ним взглядом, и бормочу:

— Ты ужасно выглядишь.

— Ты выглядишь прекрасно, — говорит он со своей обычной искренностью, хотя на мне джинсы и футболка, а волосы еще не просохли после душа.

— Спасибо, — отвечаю я и веду его на кухню, занимаю свое обычное место за столом и указываю ему на его место, напротив меня.

Он садится, снимает бейсболку и бросает ее на стул Руби. Затем проводит рукой по волосам — такими длинными я их никогда у него не видела.

— Я знаю. Знаю, — замечает Ник, — мне нужно подстричься. Ты так неожиданно меня вызвала...

Я качаю головой, давая понять, что его ухоженность — последняя из моих забот, затем разом выкладываю:

— Я виделась с ней вчера вечером. Я ей позвонила. Мне нужно было ее увидеть.

Хмурясь, Ник почесывает подбородок.

— Я понимаю, — говорит он, а потом резко пресекает любые свои вопросы, хотя видно, что это стоит ему определенного усилия.

— Она была мила, и я не испытываю к ней ненависти.

— Тесса, — произносит он, взглядом умоляя меня прекратить.

— Нет. Она была... Она была и честна. Не пыталась ничего отрицать, хотя я ожидала другого... Между прочим, она прямо призналась, что влюблена в тебя, — продолжаю я, не совсем понимая, дразню ли его, наказываю или просто говорю правду. — Ты это знал? Уверена, она и тебе говорила...

Он качает головой, трет глаза ладонями и отвечает:

— Она в меня не влюблена.

— Была влюблена.

— Нет. Никогда не была.

— Она сказала мне это, Ник, — настаиваю я; мой гнев ежесекундно то ослабевает, то нарастает от каждого его слова, от каждого мимолетного выражения лица.

— Она думала, что влюблена, — говорит он. — Но... она не была. Любовь не так действует.

— В самом деле? А как она действует, Ник?

Он встает, пересаживается на стул Фрэнка... оказывается теперь рядом со мной и тянется к моей руке. Я качаю головой, отказывая ему в этом, но когда он предпринимает новую попытку, я с неохотой поддаюсь, и от его прикосновения на глазах у меня выступают слезы.

— Любовь — это жизнь вместе, — говорит он, сжимая мою руку. — Любовь — это то, что есть у нас.

— А что у тебя было с ней?

— Это было... что-то другое.

Я пристально смотрю на него, пытаясь отыскать смысл в его словах.

— Значит, ты ее не любил?

Он со вздохом устремляет взгляд в потолок, потом снова смотрит на меня. Я мысленно молюсь, чтобы он мне не солгал, не стал открыто отрицать, когда я знаю: он любил ее. Или хотя бы думал, что любит.

— Не знаю, Тесса, — начинает Ник. — Правда, не знаю... Я бы не поступил так, если бы не испытывал к ней сильных чувств. Если бы это не было по крайней мере похожим на любовь или выглядело и ощущалось как любовь... Но эти чувства не сравнимы с моей любовью к тебе. И в тот момент, когда я пришел домой, посмотрел тебе в глаза и признался в том, что сделал, я это понял... Тесса, я допустил ошибку. Я рисковал всем — своей работой, нашим браком, этим домом. Я до сих пор не знаю, почему позволил этому случиться. Я ненавижу себя за это.

— Ты не допустил это, Ник, — говорю я, отнимая у него свою руку. — Ты помог этому случиться. Требуются двое. Вы оба в этом участвовали.

Однако, произнося эти слова, я поражаюсь, насколько они применимы и к нам. Мы оба постарались оказаться в данной ситуации. Всегда требуются двое. Для создания отношений, для их разрушения, для их восстановления.

— Я знаю. Ты права. Я не пытаюсь свалить вину на кого-то другого... Я просто пытаюсь сказать тебе, как сильно тебя люблю.

— Тогда как ты мог это сделать? — говорю я, теперь уже тихо. Это вопрос, а не обвинение.

Он смотрит на меня, подыскивая слова.

— Я думаю... думаю... я искал чего-то, в чем, как мне казалось, нуждался.

— И что же это было? Чего ты не получал здесь? От меня? — спрашиваю я и сама же начинаю отвечать на эти вопросы себе. Я наотрез отказываюсь признать свою вину в его неверности и в то же время не могу отрицать, что наши отношения не изменились. Я изменилась. Я уже во многом не та женщина, на которой он женился. Я думаю о недавних упреках Ника и о высказываниях своей матери — я постоянно несчастна, я утратила часть своей страсти, я сосредоточиваюсь на вещах незначительных, а не на наших отношениях, которые составляют основу для всего остального. — Что она тебе дала?

Он качает головой:

— Это было не так... Там было больше... — Он поднимает глаза к потолку, подбирая слова, затем медленно продолжает: — То, как я чувствовал себя в ее присутствии, напомнило мне о моих чувствах к тебе в самом начале.

У меня разрывается сердце от того, что он сравнивает нас, тем не менее я нахожу какое-то утешение в его откровенности, в отражающейся на его лице боли, в том, как сильно он хочет, чтобы этого не было.