Книга Материя, страница 74 – Иэн Бэнкс

Она моргнула, проснувшись в серой темноте новой каюты (абсолютно стандартный объем пространства в абсолютно стандартном корабле класса «Океан»), и вдруг осознала — не без ужаса, с долей мрачного юмора и капелькой иронии, — что стоило ей ощутить себя счастливой, свободной от Сурсамена и всего, что он для нее значил, как пришлось возвращаться туда.

* * *

Она почти что поймала шарик. Но не поймала, и тот ударил по правому виску с такой силой, что она вскрикнула от боли. Такой удар, несомненно, уложил бы любого гуманоида. С прежними усовершенствованиями от ОО она бы легко увернулась или поймала шарик одной рукой. Да что там — зубами! А вместо этого — бац!

Она увидела летящий шарик и поняла, что он стремительно приближается к ней, но не проявила должной расторопности. Шарик отскочил от нее. Анаплиан тряхнула головой, широко расставила ноги и чуть согнула их в коленях, на тот случай, если вдруг начнет заваливаться, — но не начала. Боль отступила, отмененная. Анаплиан потерла голову, подняла жесткий маленький шарик от крекбола — всего лишь деревяшка — и обвела помещение взглядом: кто же бросил его? У небольшого бара на внешнем балконе, по которому шла Анаплиан, стояла группа людей. Один из них приблизился к ней.

— Вы в порядке? — спросил он.

Анаплиан бросила в него шарик, плавно описавший высокую дугу.

— Да, — ответила она.

Мужчина — небольшой, круглый, сам похожий на мячик, — был черноволосым, с экстравагантной прической. Он поймал шарик и замер, взвешивая его в руке, потом улыбнулся.

— Просто тут сказали, что вы из ОО, вот и все. Я решил проверить — и бросил его в вас. Думал, вы его поймаете, нырнете или что-нибудь в этом роде.

— Может, лучше было просто спросить? — сказала Джан Серий.

Кое-кто из стоявших у бара смотрел на них.

— Извините, — сказал человек, кивком показывая на ее ушибленный висок.

— Принято. Всего доброго.

И Анаплиан повернулась, чтобы продолжить путь.

— Позвольте мне вас угостить?

— Не стоит. Но все равно спасибо.

— Нет, серьезно. Я хочу искупить свою вину.

— Считайте, что искупили. Спасибо.

— Я готовлю прекрасную «Месть За», как настоящий специалист.

— Не может быть. И что же такое «Месть За»?

— Это коктейль. Пожалуйста, останьтесь. Выпейте с нами.

— Ну хорошо.

Анаплиан выпила «Месть За» — коктейль оказался очень крепким. Она сняла антиалкогольную защиту. Круглый и его друзья принадлежали к Фракции мира — той части Культуры, которая отделилась несколько столетий назад, с началом Идиранской войны, не желая участвовать в конфликте.

Она осталась и выпила еще несколько таких же коктейлей. В конце концов круглый признался, что Анаплиан ему нравится и он находит ее весьма привлекательной, но вот ОО ему не нравятся совсем. Добрый корабль «Мы знаем, что для вас лучше» — так черноволосый обозвал их. Довольно издевательски, подумала Анаплиан.

— Это, как ни крути, насилие, — заявил он. — А мы должны быть выше этого.

— Да, иногда это насилие, — согласилась Анаплиан, неторопливо кивая.

Большинство друзей круглого разошлись. За балконом в открытом воздухе, окружавшем всесистемник, проходила регата летательных аппаратов на мускульной силе. Представление было очень шумным и красочным, со множеством фейерверков.

— Мы должны быть выше этого. Понимаете?

— Понимаю.

— Мы и без того сильны. Слишком сильны. Мы можем защитить себя одним лишь примером. Нет никакой нужды вмешиваться.

— Неотразимый довод этического свойства, — торжественно заявила Анаплиан.

— Теперь вы смеетесь надо мной.

— Нет, я соглашаюсь.

— Но ведь вы же в ОО. Вы вмешиваетесь в чужие дела, прибегаете к грязным трюкам. Разве нет?

— Да. Мы прибегаем, я прибегаю.

— Тогда не говорите мне, что я использую неотразимый довод этического свойства, не оскорбляйте меня.

Парень из Фракции мира вел себя довольно агрессивно. Это позабавило ее.

— У меня вовсе не было таких намерений, — сказала она ему. — Я только говорила... извините. — Анаплиан отхлебнула еще коктейля. — Я только говорила, что согласна с вашими словами, но не настолько, чтобы изменить свою манеру поведения. В ОО вас чуть ли не в первую очередь учат или... — Она деликатно рыгнула. — Простите. Или подводят вот к чему: ни в чем нельзя быть слишком уверенным, всегда будь готов признать, что на все наши действия найдутся контрдоводы.

— Но вы продолжаете их совершать.

— Но мы продолжаем их совершать.

— Это позор для всех нас.

— Вы имеете право на свою точку зрения.

— А вы — на свою. Но ваши действия пятнают меня, тогда как мои вас не пятнают.

— Вы правы. Но с другой стороны, вы принадлежите к Фракции мира, а это совсем другое дело.

— Но тем не менее мы остаемся в Культуре. Мы и есть настоящая Культура, а вы — раковый отросток, вы стали больше, чем тело, на котором паразитируете, и еще опаснее, чем в те времена, когда мы отделились. Но внешних отличий нет, а потому для постороннего глаза мы и вы — одно и то же. Они видят одну сущность, а не разные фракции. Вы ухудшаете нашу репутацию.

— Понимаю. Мы вас виноватим. Приношу вам свои извинения.

— «Виноватите»? Это что-то новенькое — раньше в ОО так не говорили.

— Нет, это на моем родном сарлском. Мой народ иногда использует сланные стровечки. Странные словечки. — Анаплиан прикрыла рот ладонью и хихикнула.

— Вам должно быть стыдно, — печально сказал круглый. — Нет, в самом деле, мы ничуть не лучше — вы ничуть не лучше — дикарей. Они, как и вы, всегда находят оправдания своим преступлениям. А их просто не нужно совершать.

— Я вас прекрасно понимаю. Правда.

— Тогда вам должно быть стыдно. Скажите, что вам стыдно.

— Нам стыдно, — заверила его Анаплиан. — Постоянно. Однако мы можем доказать, что наши действия приносят свои плоды. Наше вмешательство и грязные трюки. Они приносят плоды. Наше оправдание — в статистике.

— Я спрашивал себя, как мы дошли до этого. — Мужчина горько улыбнулся и закивал. — Непререкаемые заповеди Контакта, ОО. Вся эта чушь с бородой, глупость несусветная.

— Это не глупость... Как и не истина.

Круглый, покачивая головой, сполз с высокой табуретки. Его буйная темная грива совсем растрепалась, волосы стояли клочьями. Ужасно непривлекательно.

— Мы ничего не можем с этим поделать, — печально, а может, сердито сказал он. — Разве нет? Никак не можем вас изменить. Вы продолжите заваливать мир дерьмом, и оно будет громоздиться вокруг вас, вокруг нас, пока всем не откроется настоящая истина, а не ваша сраная статистика. А до того времени мы ничего не сможем поделать.