Книга Умм, или Исида среди Неспасенных, страница 25 – Иэн Бэнкс

Чердачное перекрытие образовывали сваленные как попало дверные створки и какие-то колобашки. По моей просьбе Зеб распределил их более равномерно, после чего вывернул единственную электрическую лампочку: я собиралась обойтись свечой. (Почему-то мне казалось, что в заброшенных домах вообще не бывает электричества, но реальность меня разочаровала.) В довершение, чтобы хоть как-то облагородить чердак, Зеб великодушно пожертвовал мне коврик и тумбочку из своей комнаты.

Высунувшись из окна, я определила северо-северо-западное направление и показала Зебу, который уже отыскал молоток и кровельные гвозди, куда повесить гамак. Когда дело было сделано, мы отправились на кухню, где Зеб при свете огарков ароматических свечей совершил ритуальное омовение моих ног в маленьком пластмассовом тазике, пока Тушка готовила кушанье с азиатскими приправами, отдаленно напоминавшее «пасти» или «самосу»; я вручила ей прямоугольные пакетики из пергамента, в которых привезла щепотку священного чайного листа и символическое количество сала. Она недоверчиво покосилась на плоские прямоугольнички, потом развернула их и понюхала содержимое первого.

– На чай смахивает.

У нее был мягкий говорок, какой бытует на юго-востоке Англии – точнее определить не берусь.

– Это и есть чай, – сказала я.

– Бр-р-р, свиньей разит.

– Так ведь это – сало, – пояснила я и строго посмотрела на Зеба, который в это время мизинцем омывал промежутки между пальцами моей ноги. У него был виноватый вид, но удивляться не приходилось: брат Зебедий, судя по всему, не приучил подругу к нашим застольным ритуалам.

– Свиное? – уточнила Тушка.

– Совершенно верно.

– Это без меня. – Тушка фыркнула и брезгливо швырнула крошечный пакетик на пластиковую столешницу.

– На вегетарианство. Подсела, – извиняющимся тоном объяснил Зеб.

– Все нормально, – ответила я, улыбаясь девушке. – И вполне понятно. Думаю, тебе известно, что наша вера тоже запрещает некоторые виды мяса, например мясо птиц, то есть двуногих.

От меня не укрылось, что Тушка с Зебом обменялись многозначительными взглядами; видимо, город развратил моего брата, и тот начал есть птицу. Я подумала, что нужно будет вернуть брата Зебедия на путь истинный (если, конечно, хватит времени). Притворившись, будто ничего не произошло, я продолжала:

– Сделай одолжение, посыпь чаем то, что ты для меня готовишь.

– Что? Сухую заварку на лепешки сыпать? – изумилась она.

– Маленькую щепотку, как будто это соль или перец. Не для вкуса, а чисто символически, – объяснила я.

– Ну-ну. Разве что символически, – неодобрительно буркнула Тушка и отвернулась.

Забрав со стола второй пакетик, я сунула его в карман, чтобы впоследствии освятить еду прямо на тарелке.

В прихожей стукнула дверь, и на пороге кухни возник рослый, коротко стриженный белокожий парень в неряшливой куртке со множеством разноцветных значков. Не веря своим глазам, он уставился сверху вниз на Зеба, который все еще обмывал мне ноги. Я улыбнулась.

– Бох ты мой! – сказал он с ирландским акцентом и ухмыльнулся.

– С ходу. Въехал, – со вздохом подтвердил Зеб.

* * *

– Как, говоришь, ее зовут, твою сводную сестру?

– Агарь, – повторила я, для убедительности кивнув головой.

– Это ведь мужское имя, скажи, Зеб?

Зеб неопределенно пожал плечами.

– Конечно мужское, – не унималась Тушка. – Как-то так зовут того урода из комиксов – вспомни «Сан».

Я, естественно, не вспомнила того урода и уж тем более его сан, но быстро сообразила, что речь идет о какой-то газетенке.

– Насколько мне известно, – сказала я, – Агарь – библейское имя, древнееврейского происхождения; так звали служанку, точнее, рабыню жены Авраама.

– Круто.

Дело близилось к вечеру; под рев и выхлопы транспорта, застрявшего в пробке, мы возвращались из Килберна, куда ходили за вином к домашнему ужину: пока Зеб с Тушкой выбирали алкоголь, я нашла поблизости телефонную будку и позвонила в дом Вудбинов, используя свой тайный код 2-9-4. Спиртное, что-то вроде сидра, было куплено в пластиковых бутылках с вульгарно-яркими этикетками.

Помолчав, я продолжила разговор:

– А еще у меня есть сводный брат Гимен.

– Гимен?– Тушка не поверила своим ушам. – Гимен бывает у невинных девушек; это же девственная плева?

– В принципе да.

– Сводный брат?

– Именно.

– Обалдеть. Неужели он так и представляется?

– К сожалению, нет. Брат Гимен – вероотступник, поэтому…

– Как ты сказала? – переспросила Тушка.

– Вероотступник: тот, кто отрекся от своей веры.

– Ну-ну.

– Как ни прискорбно, это правда. Он живет в Америке, подрабатывает в гольф-клубе – ныряет в пруд за мячиками – и с некоторых пор называет себя по-другому.

– Его можно понять. Бедный твой Гимен.

– На самом деле это классическое мужское имя. Полностью – Гименей, греческий бог, сын Аполлона.

– Ого! – с восхищением протянула Тушка. – Ты, как я погляжу, в святых делах поднатыркалась.

Я улыбнулась:

– Ну, это в некотором роде моя работа.

Зеб разразился хохотом, но тут же с опаской покосился на меня; я не стала читать нотаций.

– И как такая работа называется? – спросила Тушка.

– Богоизбранница третьего поколения рожденных двадцать девятого февраля.

– Вот это да!

– Я появилась на свет двадцать девятого февраля тысяча девятьсот семьдесят шестого года. По правилам, на вопрос, сколько мне сейчас лет, нужно ответить: четыре и три четверти.

– Ни фига себе! – расхохоталась Тушка.

– Конечно, не четыре года и девять месяцев, а четыре целых и три четверти квадроида. Мне девятнадцать лет.

– Хм… – Тушка призадумалась. – Какой же у тебя знак?

– В смысле знак зодиака? У нас считается, что для Богоизбранника не существует знаков зодиака. В этом состоит одно из проявлений нашей исключительности.

– Зашибись. – Она покачала головой. – Представляю, какая собирается тусовка, если день рождения – раз в четыре года.

– Мы стараемся, чтобы каждое такое событие запомнилось, – подтвердила я.

– Ай, расскажи Тушке о нашем Празднике. – Впервые за все время Зеб выдал нормальное, связное предложение.

– Хочешь сказать, брат, она не в курсе?

– Из него словечка не вытянешь про вашу секту. – Свободной рукой Тушка двинула Зеба в плечо.