Книга Двойное наваждение: Роман (пер. с англ. Виноградова М.М.), страница 36 – Натали Вокс

Потрясенный Энрике смотрел на отца, пытаясь понять, правду ли тот говорит. Но, похоже, на сей раз тот был искренен.

— Она мне ничего не сказала, — растерянно пробормотал Энрике.

— А ты думаешь, ей приятно распространяться на эту тему? — безжалостно спросил отец. — Тем более что она не может рассчитывать ни на какую поддержку с твоей стороны, ведь твое будущее весьма неопределенно, ты сам не знаешь, что ждет тебя завтра — успех или провал. А как хорошо было бы для бедняжки наконец-то ощутить себя в безопасности! Знать, что ни ей, ни ее семье никогда не придется голодать или выезжать из дома просто потому, что снимать его им больше не по средствам.

Энрике видел: отец не пытается ни давить на него, ни, наоборот, улещивать. Потому что в этом, не было ни малейшей необходимости — правда говорила сама за себя.

* * *

Джемайма вышла на улицу в растрепанных чувствах. Несмотря на то что решение было принято, она не знала, как теперь воплотить его в жизнь. Где искать Энрике? Захочет ли он говорить с ней? Позволит ли все объяснить? Какими глазами посмотрит на нее при встрече?

Но когда молодая женщина понуро подходила к своему автомобильчику, на плечо ей легла тяжелая ладонь. Энрике!

— Джемайма, нам надо поговорить.

Все слова, которые она с таким трудом подбирала для предстоящего объяснения, мгновенно улетучились у нее из головы.

— Д-да… надо… но…

— Я знаю, что ты скажешь. Что здесь не место. Но ничего, я отвезу тебя в другое, где нам никто не помешает. Что тебе необходимо подумать. Тоже не беда, подумаешь по дороге. Обещаю, я помолчу, чтобы ты могла собраться с мыслями.

— Но…

— И слушать ничего не хочу. Садись!

Решительно взяв Джемайму за локоть, он подвел ее к своему пикапу, усадил на сиденье и сел рядом. Кажется, у нее уже начинало входить в привычку уезжать на его пикапе, бросая свою машину на стоянке. Прежде чем завести мотор и сорваться с места, Энрике бросил на нее быстрый взгляд.

— Чтобы дать тебе побольше пищи для размышлений, предупреждаю сразу: я только что сказал брату, что возвращаюсь в дело отца.

Изумленный возглас Джемаймы потонул в реве мотора.

Энрике исполнил обещание: ни разу не потревожил свою спутницу ни словом, ни даже взглядом. Он вел машину так сосредоточенно, словно сейчас вся жизнь его сконцентрировалась в этой серой ленте дороги, стремительно проносящейся под колесами.

Джемайма искоса поглядывала на серьезное, замкнутое лицо любимого и решение ее крепло. Она тронула его за плечо.

— Останови, пожалуйста, возле какого-нибудь телефона. Мне надо позвонить.

Он повиновался и молча ждал, пока она звонила — должно быть, предупреждала брата с сестрой, что задерживается. Когда Джемайма вернулась в машину, он по-прежнему не говоря ни слова завел двигатель, и они поехали дальше.

Энрике отвез ее на берег реки — похоже, в важные или критические моменты жизни его тянуло к воде. Все так же молча он помог Джемайме вылезти из машины. И замер, глядя на нее. Казалось, ему надо сказать ей так много, но он не в силах приступить к объяснению.

Молодая женщина поняла, что начать разговор придется ей. И, вздохнув, спросила:

— Ты и вправду имел в виду то, что сказал? Что хочешь вернуться в отцовскую компанию?

Энрике кивнул.

— Да. Я уже сказал Гарсии, что возвращаюсь.

Глаза ее сузились.

— Ты не ответил на мой вопрос. Ты хочешь вернуться или вынужден так поступить?

— Я хочу быть с тобой, — ответил он после короткого замешательства. Хочу, чтобы ты стала моей.

Губы ее изогнулись в улыбке.

— Но я и так твоя, Энрике. Твоя и только твоя. С той самой секунды, как увидела тебя тогда в каноэ. — Она погладила его кончиками пальцев по щеке, ласково коснулась волос. — Я люблю тебя.

Он повернул голову, чтобы поцеловать ее ладонь.

— Я тоже люблю тебя, Джемайма. И хочу, чтобы все твои мечты сбылись.

Она прильнула к его груди, обвила руками шею.

— Энрике, ты заставил меня по-новому понять, что такое мечта. Ты открыл для меня новый мир, новое понимание того, что такое любовь и верность. Джемайма легонько поцеловала его в шею. — Но я должна сказать тебе одну вещь. Сказать честно и прямо.

Она почувствовала, как он напрягся, и не стала далее испытывать его терпение.

— Я вовсе не собираюсь быть женой скучного, но преуспевающего бизнесмена в деловом костюме и галстуке.

Энрике затряс головой.

— Что-что? Прости, что ты сказала?

Джемайма с деланным удивлением подняла брови.

— Как это что? Пытаюсь объяснить, что хочу стать женой человека, при виде которого без рубашки женщины теряют голову.

— Будь серьезна! — взмолился он.

— А я не шучу, Энрике. Я полюбила тебя таким, какой ты есть. И я не хочу, чтобы ты ломал свою жизнь, отказывался от своей мечты ради моей. Нет уж, лучше мы будем мечтать вместе и вместе воплощать наши мечты в жизнь. Она засмеялась. — Только обещай, что, если тебя начнет слишком уж заносить, мне позволено будет брать на себя роль голоса разума.

Он наклонился к ней, губы их слились — и никакой голос разума не смог бы заставить их прервать поцелуй. Когда же Джемайма, прерывисто дыша, высвободилась из объятий возлюбленного, Энрике нежно заглянул ей в глаза.

— Послышалось мне или кто-то тут и в самом деле произнес слово «жена»?

Она с лукавым видом склонила голову набок.

— Очень может быть.

— Давай устроим свадьбу на лоне природы.

— Ты делаешь мне предложение?

— Мне показалось, ты уже сделала его мне.

Джемайма, подбоченившись, уставилась на него.

— Знаешь, по традиции руку и сердце предлагает кавалер даме, а не наоборот.

Энрике снова взял ее за плечи.

— Милая моя, я плохо умею просить, — прошептал он, едва не касаясь ее губ своими. — Поэтому просто беру то, что мне надо, без спроса…

Очень нескоро, когда у них снова возникла потребность глотнуть воздуха и перевести дыхание, Энрике задумчиво произнес:

— Поверить не могу, что все так обернулось. Так ты уверена, что я могу завтра сказать Гарсии, что отказываюсь от места в компании?

Джемайма с улыбкой покачала головой.

— Нет, тебе не надо ничего ему говорить.

— То есть?

Эта женщина не переставала его изумлять.

— Я сама уже все ему сказала! — торжествующе пояснила она. — Помнишь, по дороге я попросила тебя остановиться? Угадай, кому я звонила?