Книга Любовь с экстримом, страница 16 – Нина Харрингтон

Подумав о том, какое произвела впечатление, Лулу едва не застонала от ужаса.

К счастью, за дверью висела ее флисовая куртка. Быстро надев ее, она вернулась к Кайлу. Он, по-прежнему улыбаясь, бросил Белле игрушку.

— Доброе утро. Выспался?

Красавец Кайл зевнул, прикрыв рот рукой, затем невозмутимо пригладил пальцами взъерошенные волосы.

— И тебе доброе утро. Надеюсь, что не разбудил тебя кашлем. Я и забыл, как трудно тайком пробираться по скрипучим половицам старых домов.

— Я ничего не слышала, — правдиво ответила Лулу, — она еще не успела надеть слуховой аппарат. — Белла не докучала тебе?

— Напротив. Она отличная компаньонка. — Опустившись в садовое кресло, он откинул голову и закрыл глаза. Лулу сразу же заметила его бледность и темные круги под глазами.

— Ты не спал всю ночь?

Он криво усмехнулся:

— Почти. Но несколько часов все же удалось поспать. — Должно быть, он заметил ее беспокойство. — Кингсмед действует на меня успокаивающе. Обычно я очень мало сплю. Почему ты качаешь головой?

— Я отлично помню, как Майк Бакстер говорил, что ты должен отдохнуть.

— Он советовал отдохнуть, — ответил Кайл, затем внезапно протянул руку и запустил длинные пальцы в ее волосы. Она замерла, боясь пошевелиться и заговорить. Кайл двумя пальцами вытащил из ее волос белое перышко и помахал им перед ее носом. — Думаю, твоя подушка прохудилась.

В ответ она улыбнулась, напряжение ушло.

— Старая подушка, старые перья. Спасибо.

— Не за что, — тихо сказал он. — Следующие десять дней я готов приводить тебя в порядок. Я объявлюсь рядом по щелчку твоих пальцев… — он посмотрел ей в глаза, — особенно если ты будешь с такой прической.

Она машинально подняла руку к спутанным и распушившимся от влажного воздуха локонам, но он перехватил ее:

— Не трогай.

Встав на ноги и отпустив ее руку, Кайл направился в кухню. Лулу молча последовала за ним.

— Раз ты вчера готовила ужин, позволь приготовить тебе завтрак. Хочу сделать тосты с маслом и мармеладом. Садись и восхищай своей красотой. И еще ты ответишь на вопрос, который не давал мне заснуть.

Лулу затаила дыхание. Кайл определенно сведет ее с ума.

— Делай, как знаешь. Разве я могу тебе противоречить? Что ты хотел узнать?

Повернувшись к холодильнику, Кайл заговорил, и Лулу напрягла слух. Его слова пронзили ее в самое сердце.

— Ты прочла дневник и письма своей матери. Что она писала обо мне?

Какое-то время Лулу не могла справиться с потрясением. Она подождала, пока Кайл нарежет хлеб, и сосредоточилась на том, что услышала.

— Прошу, не считай меня высоколобым, но я люблю все изучать. В Военно-медицинской академии было нелегко, но безвыходных ситуаций у меня не случалось. Когда появилась возможность поработать на Медицинский фонд, я подумал, что стану изменять мир в лучшую сторону. — Будто дирижируя, он взмахнул ножом в ее сторону. — Да, я был молод, неопытен и зелен, как трава. До того момента мне постоянно твердили о том, как я умен и одарен.

И вот у меня появился шанс с пользой применить свой талант.

Поставив на стол сливочное масло и мармелад, Кайл уперся ладонями в сосновую столешницу:

— Я был идиотом, и командировка в Уганду полностью это доказала. — Он криво усмехнулся. — Я просмотрел записи о первом месяце пребывания в Уганде и ужасно смутился оттого, что был крайне неподготовленным человеком. Рут и остальные члены команды делали все, чтобы избавить пациентов от страданий. Возвращаясь к прошлому, я понимаю, что им пришлось немало повозиться и с таким драгоценным приобретением, как я.

Лулу уследила за движением его рук, пока он накрывал на стол, не осмеливаясь взглянуть в его лицо.

— Ни о чем из этого я не собираюсь умалчивать. Если телевизионщики рассчитывают прочесть в книге исключительно о моих подвигах, то я их разочарую.

Лулу обеспокоено подняла глаза:

— Ты ведь напишешь книгу? Я уже предупредила персонал хосписа о том, чтобы они ждали пожертвования.

Его руки замерли. Он страдальчески посмотрел на Лулу, нахмурился и тихо произнес:

— Конечно, напишу. Я дал обещание своей клинике, Медицинскому фонду и тебе — и сдержу его. Я напишу книгу, а уж издатели пусть решают, публиковать ее или нет. Но кое-что в ней изменилось бы, знай я тогда, что Рут считала, будто за те девять месяцев я набрался опыта.

Лулу с облегчением вздохнула, когда он протянул ей тарелку с хрустящим тостом.

— Жаль, что я не могу ответить на твой вопрос. — Она взяла свой тост. — Видишь ли, я не прочла ни одного письма, присланного матерью за последний год до гибели. Ни единого слова. Так что мне неизвестно, какого она была о тебе мнения. Или обо мне. Передай мне, пожалуйста, мармелад.

Кайл побледнел и порывисто положил тост на тарелку.

— Только не говори, что письма сгорели или потерялись, — неуверенно сказал он.

Она покачала головой:

— Все документы, присланные из Уганды, находятся на столе в гостиной. Я говорю сейчас о личных письмах и дневниках. Пока я была в университете, папа хранил их. Они в старом отцовском чемодане в студии.

Кайл громко вздохнул и пристально посмотрел на Лулу:

— Ты никогда не читала их?

— Нет. — Она проглотила кусок тоста, запив его горячим чаем. — Я очень страдала после ее смерти, и мы с папой не обсуждали эту тему. Он знал, что я не готова их читать.

Откинувшись на спинку стула, он кивнул:

— Понимаю. Теперь готова? Я хотел бы прочесть ее дневники, но последнее слово за тобой.

«Я не уверена в своих чувствах и не хочу ничего читать, хотя должна», — подумала Лулу.

— Насколько мне известно, дневники из ее предыдущих командировок содержат большей частью описания национального быта. Начать нужно с них.

— Выдержишь?

Вздернув подбородок, Лулу фыркнула. Всю последнюю неделю она ждала наступления этого момента. Следует встретиться с прошлым и выполнить свою работу.

— Выдержу. Те дневники помогут тебе. Кстати, я могу принести их из студии прямо сейчас.

Будто почувствовав, что Лулу, приняв решение, успокоилась, Кайл мгновенно воспрянул духом:

— Они в студии? Ах, в центре подделок живописи Кингсмеда.

— Тише! Ты же обещал меня не выдавать.

Она одарила его хитрой улыбкой, и ему показалось, что комната наполнилась солнечным светом.

— Я никогда не был в художественной студии. Можно мне посмотреть твою?

— Если хочешь. Но там сейчас особенно нечего смотреть. Пошли.