Онлайн книга «Пылающий лед»
|
Алька подошел к старику, надо поговорить, пока тот хоть как-то способен к разговору. Старик, похоже, единственный здесь, кто что-то знал о Командире: упомянул вскользь каких-то сектантов, назвал прозвище Путник – от которого Командир вроде бы в том разговоре открестился, но можно было понять так, что некогда это прозвище он все же носил. Старик не возражал, когда Алька отвел его в сторону. Ноги старый переставлял механически и остановился, как только Алька перестал тянуть за рукав. Но дышал он как-то странно: старательно, глубоко, как будто выполнял упражнение дыхательной гимнастики. – Расскажи мне про Командира, – попросил вполголоса Алька. – Про Путника. Кто он такой? Ты знал его раньше? Старик заговорил, но оказалось, что вопроса он не услышал. – Забыл, что надо дышать. Как проснулся, так и не дышал. Только сейчас вспомнил… Обращался он явно не к Альке, взгляд был обращен в пустоту за левым плечом парня. Тот взял его за плечи, потряс, заговорил громче, но так, чтобы не услышали остальные: – Меня слушай! Меня! – Я слушаю тебя, – покорно и без всякого выражения сказал старик. – Ты раньше знал Путника, – раздельно, словно обращаясь к дефективному, произнес Алька. – Кто он? – Я раньше знал. Раньше все его знали. А Путник – он Путник и был. Неприкаянный человек. Старик замолчал, полностью сосредоточившись на процессе дыхания. Посчитал ответ исчерпывающим. Алька начал уточнять и конкретизировать: – Все знали – это кто? – Все здешние. Не пришлые, а кержаки, у кого у деды, и прадеды, и дальние пращуры тут лежат. Нелегко говорить с мертвецом… Придется выслушивать такие вот короткие ответы и задавать все новые вопросы. Но иного выхода нет. – Когда он здесь появился? – Он не появлялся. Он всегда здесь был. – А когда ты с ним познакомился? – Никто нас не знакомил. – Ладно… Увидел его первый раз когда? – Давно. Мальчишкой был, к отцу моему приходил. – Он мальчишкой приходил к твоему отцу? В следующем ответе старика впервые послышалась не то чтобы эмоция – тень эмоции, слабый отголосок. – Дурак ты, хоть и живой. Я мальчишкой был. А он к отцу моему приходил. Час от часу не легче… Старику, судя по внешнему виду, перевалило за семьдесят. И едва ли внешность обманчива. Командир, получается, старше? Алька согласился бы в это поверить, до Толчка существовало множество омолаживающих клиник, где богатеньким старикам и старухам возвращали внешность и фигуру двадцатилетних… Командир не похож на богатенького верхолаза, но проблема даже не в том. Некоторые вещи не восстановить никакими процедурами, ни за какие деньги. Скорость реакции, например. Нервные клетки с возрастом отмирают, и регенерировать их не научились, Алька как несостоявшийся биолог знал это точно. Не выращивают синаптические цепочки из стволовых клеток… Глубокий старец попросту не смог бы расправиться с зэками столь быстро. Но ломать голову над очередной загадкой некогда. Надо продолжать игру в вопросы и ответы. – Зачем он приходил к твоему отцу? – Мне не рассказывали. – А что делал? – Говорил с отцом. Почти до утра. Потом ушел. – Куда? – Не знаю. Путник, он Путник и был. На месте не сидел. – Да, ты еще что-то упомянул про сектантов… Старик молчал. Алька спохватился, что не сформулировал прямой вопрос. – Путник принадлежал к какой-то секте? – Нет. – Тогда при чем тут сектанты? – Секты нет. Он последний. Сам себе принадлежал. – Что это была за секта? – Старообрядцы. – В Перуна верящие? – Перуну родноверы молятся. У нас таких не водилось. Алька плохо разбирался в древних религиозных сектах. А в современных, наверное, хорошо не разбирался никто – в годы, последовавшие за Толчком, секты росли и множились, как поганки после дождя. Среди расплодившихся пророков хватало откровенных жуликов, почуявших легкий способ обрести власть и богатство. Другие проповедовали вполне искренне, многие страдали религиозным помешательством… Возможно, что в этом мутном море встречались культы настоящие, древние, долгие века пребывавшие в забвении и сохраняемые лишь малочисленными адептами, – а теперь вновь обзаведшиеся приверженцами… Но Командир, человек без имени, – нечто иное. Не проповедует, паству не вербует… Идет к какой-то только ему ведомой цели, не оглядываясь, бестрепетно перешагивая через трупы… – Так что ваши сектанты проповедовали? – Не знаю. Старики говорили – темные люди, чужаков не жаловали. Вопрос – ответ, вопрос – ответ, вопрос – ответ… Из лаконичных фраз старика постепенно складывалась следующая история: не так далеко отсюда (по здешним меркам недалеко), в верховьях Кулома, притаилась раскольничья деревушка Донья. Обосновались раскольники там давно, пять веков назад, спасаясь от преследований царя Петра. Как жили раскольники в давние времена, чем занимались, старик не знал. Слышал от стариков, что в позапрошлом веке деревню уничтожил карательный отряд чекистов: дома сожгли, а уцелевших жителей переселили, в основном женщин, детей, стариков, – сопротивлялись раскольники отчаянно, и у Доньи разгорелся самый настоящий бой. Семьдесят лет деревня стояла нежилая, лишь печи торчали на заросших пепелищах. Затем, когда пришел конец не жаловавшей раскольников власти, Донья начала возрождаться. Кто-то из потомков уцелевших вернулся и вновь обосновался на старом месте. Вот из них, из доньевских старообрядцев второй волны, и происходит Путник, сиречь Командир. Алька хотел спросить еще многое, – например, что случилось с остальными членами секты и каким образом Командир остался один. Хотел, но не успел. Неподалеку послышались чужие голоса, он отреагировал рефлекторно, – залег и повернул в ту сторону ствол «скорпиона». Тревога оказалась ложной: вернулся Командир и с ним еще пятеро мужчин, наверняка местные жители. Впрочем, мужчинами, не погрешив против истины, можно было назвать лишь четверых – пятый, несмотря на рост в два с лишним метра, широченный размах плеч и бугрящиеся мышцы, обладал совершенно детским лицом: ни следа усов и бороды, ни единой морщинки, взгляд наивно-бессмысленный. Сходство с ребенком усугубляла улыбка, не сходившая с губ. И струйка слюны, тянущаяся у верзилы из уголка рта. Остальные четверо – мужики средних лет, ничем особо не примечательные. Разве что головными уборами, Алька поначалу не понял, что за странные панамки у них на головах, – потом сообразил: накомарники с поднятыми сетками. Их-то маленькому отряду ни гнус, ни комары, ни прочие кровососущие насекомые не досаждали. Что вообще-то удивительно – лето в разгаре, а здешние места славятся этой летучей напастью. |