Онлайн книга «Царь живых»
|
Все кончено. Гедеоновой Стражи больше нет. Нет Стражи Колодезя. Долгое, бесконечно долгое служение Парфёна, Маркела, Викентия, Степана – у него было много имен – подходило к концу. Точнее – входило в новую стадию. Очень скоро он понесет миру то, что послан нести. И возьмет с мира то, что послан взять. Маркелыч улыбался – страшно. Синие глаза горели – еще страшнее. Казалось, достаточно этим глазам глянуть на людей – и они начнут убивать друг друга. …Все произошло неожиданно. И быстро. Стрелки приборов сошли с ума. Саранчук терзал ручки и тумблеры. Молния ударила в вертолет. Ударила снизу – из идеально-круглого блюдечка тундрового озерца. Маркелыч взвыл. Саранчук вцепился в штурвал. Попытался перевести винт в демпфер… Вторая молния. Тут же – третья. Обломки рухнули в болотистую тундру. Так пали эти двое – первые из сильных. Хайле! Их не искали – здесь. О последнем маршруте Маркелыча не знал никто. Для всех он полетел на Цильму – проведать тамошние промыслы. …А крошечное тундровое озерцо, выплеснув всю энергию, стало на время самым обычным водоемом – правда, без рыбы и иной живности. На короткое время – до первой случившейся в округе грозы. Двадцать четыре подобные ловушки окружали по широкому периметру Гедеонов Колодезь. Их создатели понятия не имели об авиации, в том числе о боевой, – но знали толк в борьбе с Драконами неба. Система ПВО опустевшего Гедонья до сих пор работала надежно… Впрочем, к северу от Колодезя, на студеных берегах Печорской губы, тоже имелись кое-какие сюрпризы – для зверей, любящих вылезать из моря… Синяя Курья. Перекат Ольгин Крест. Удар. Мотор ревет бешено и впустую. Иван глушит его, запрокидывает. Не просто срезана шпонка – винт слетел. Камень. Валун. Все, отдавались… Неизбежная на воде случайность. Весел нет. Хозяин лодки не удосужился положить, разгильдяй. Или не успел. Теперь в Парму, тихим ходом. Сплавом… Нет!!! Обратно нельзя, Иван знает. Тогда будет плохо. Царь он или не Царь – мальчику будет плохо. Тот урод, что покалечил Марью, шутить не станет. Пополам порву… Порви, порви… Но сначала догони. Думай, Страж. Лодка скользит вниз по течению. Он опускает руку в Кулом. Бр-р-р… Тут же переваливается за борт – не оставляя себе времени для раздумий и сомнений. И не подумав – что будет делать на берегу, если доплывет. Скоро выясняется, что вопрос это риторический. Потому что он не доплывет. Потонет. Утопнет. Булькнется. Сгу-ляет к Нептуну. Или к Голому Гансу… Тело крутит судорога, сердце объявляет ультиматум: все, ребята… шабаш… сколько можно? я останавливаюсь! еще пять ударов – и точно останавливаюсь… четыре., три… два… Но Иван вдруг понимает – что доплывет. Потому что на берегу появилась Адель. Она делает все, что может, – ее силы вливаются в его ослабевшие руки и ноги, сердце испуганно прикидывается дурочкой: да я что? нельзя пошутить, что ли? уже стучу, стучу… Ноги у Адель подкашиваются, но она стоит. В ушах колокола и рев драконов. Все ее силы – у Ивана. Хочется оплыть на песок и закрыть глаза. Она стоит. А он плывет. — Плывет к ней. И все-таки тонет. Тупой каприз паскудницы-природы. Валун на дне, поток воды. Завихрение. Турбулентность. Короче – водоворот. Иван исчезает. Секунда. Вторая. Третья. Десятая. Она – с ним. Она тонет вместе с ним. Она захлебывается вместе с ним. Она задыхается – пальцы рвут воротник, забыв, что воротника нет. Пальцы рвут шею – кровь хлещет. Она идет к воде. Она любила его и не спасла. Она отдала все, что у нее было, – и не спасла. Она сделала все, что могла, – и не спасла. Сейчас она сделает, что не может. И отдаст – что осталась. Осталось немногое. Ее Любовь. И жизнь. А не может она – плавать. Не научилась как-то. Да и зачем рожденному летать, на самом деле… Она идет на воду. Глаза мечут молнии. Смерти нет. Есть Победа. И Любовь… Ангел Гнева идет!!! Трепещите!!! Расступайтесь!!! Вода трепещет… И покорно расступается. Она идет по мокрому песку. Справа и слева – дрожат вертикальные стены воды. На песке – рыбы. Шевелятся, раскрывают рты… И Иван. Он не шевелится. Адель опускается на колени. Касается холодного лба. И плачет. Впервые за свою Вечность – плачет. Она не умела плакать. А все оказалось просто – достаточно узнать Любовь. И попрать смерть. Адель-Победительница, прекрасная всадница на белом коне, – рыдает как девчонка. Слезы падают и становятся сапфирами. И мешаются с рубинами – это ее кровь. Кровь из разодранного горла. Иван открывает глаза. Они на берегу. Она смотрит в его глаза и видит там себя. И смеется – очень молодо смеется. Она молода – только что умерла и родилась. Как ты здесь оказалась? – разлепляет губы Иван. Она смеется, не может остановиться. Шла… ха-ха… слышу: ха-ха… кто-то булькает… хи-хи-хи-хи… Истерика. Говорят, в таких случаях помогает пощечина. Иван целует ее. Ольгин Крест, чуть позже. – Тебе надо спешить, Страж. Нам надо спешить. Царь близок к Вратам. Человек, похитивший мальчика, – не властен над Царем. Хоть он и мертв – подчинил его своей воле. Цари Живых могут многое, очень многое… Все это – правда. Значит… Гнаться за взбесившейся человекокрысой не стоит? Надо преследовать Царя? Но как? На чем? – Я бы и рад спешить… Адель, ты, часом, левитировать не умеешь? Как ты здесь оказалась? Если умеешь – подбрось тут недалеко, до Гедонья… – А сколько платишь? – смеется она. – Сговоримся, шеф… Полетели?! – Я не умею левитировать. Я лишь могу оказаться там, где есть ты. Издалека, из очень далекого далека. Это легко – оказаться там, где тебя ждут. И откуда протягивают руку. В Гедонье их никто не ждет. Только . Или маленький мальчик Андрюшка. |