Книга Под конвоем лжи, страница 70 – Дэниел Сильва

— Похоже, что Фогель как раз из тех людей, каких мы в СД любим и ценим. Умный, деятельный.

— Есть только одна проблема, — отозвался Канарис. — Фогель — это человек. У него есть сердце и совесть. Что-то подсказывает мне, что он не сможет найти общий язык с вашей толпой.

— Но почему вы не хотите позволить мне встретиться с ним? Возможно, нам удастся придумать, как объединить наши силы на благо рейха. Ведь у СД и абвера нет никаких причин для того, чтобы постоянно пытаться перегрызть друг другу глотки.

Канарис улыбнулся.

— Но мы как раз пытаемся перегрызть друг другу глотки, бригадефюрер Шелленберг, так как вы убеждены, что я предатель рейха, и поэтому прилагаете все силы для того, чтобы арестовать меня.

Это была чистая правда. Шелленберг собрал досье, в котором содержалось множество фактов, свидетельствовавших об изменнических действиях Канариса. Еще в 1942 году он передал это досье Генриху Гиммлеру, но тот не предпринял тогда никаких действий. Канарис также вел досье, и Шелленберг подозревал, что среди материалов, которые имелись в абвере на Гиммлера, были и такие, которые рейхсфюрер отнюдь не захотел бы увидеть обнародованными.

— Это было давным-давно, герр адмирал. Пора бы уже забыть об этом.

Канарис ткнул лошадь пяткой сапога в бок, и оба врага-собеседника двинулись дальше. Впереди показались конюшни.

— Могу я попробовать дать свою интерпретацию вашего предложения о сотрудничестве, бригадефюрер Шелленберг?

— Конечно.

— У вашего желания подключится к операции может быть одна из двух причин. Причина первая заключается в том, что вы хотите сорвать операцию, чтобы еще больше принизить репутацию абвера. В качестве второй причины я осмелюсь выдвинуть предположение, что вы намерены присвоить материалы Фогеля, а вместе с ними все заслуги и славу.

Шелленберг медленно покачал головой.

— Как жать, что мы с вами относимся друг к другу с таким недоверием. Как прискорбно!

— Да, не могу не согласиться с вами.

Они вместе въехали в конюшню и спешились. Двое конюхов тут же подбежали и увели лошадей.

— Как всегда, было очень приятно, — сказал Канарис. — Не хотите позавтракать вместе?

— Был бы рад, но, увы, дела не позволяют.

— О?

— В восемь часов встреча с Гиммлером и Гитлером.

— Желаю удачи. А какова же тема?

Вальтер Шелленберг улыбнулся и положил руку в перчатке на плечо своего пожилого собеседника.

— Думаю, вам будет не слишком приятно об этом узнать.

* * *

— Ну, и как сегодня утром вел себя «Старый лис»? — осведомился Адольф Гитлер, как только Вальтер Шелленберг ровно в восемь часов переступил порог его кабинета. Гиммлер уже был на месте; он пил кофе, сидя на мягком диване. Шелленбергу удалось поддержать тот образ, в котором он любил представляться вышестоящим (а их в стране имелось не так уж много) — слишком занятой человек для того, чтобы приходить на совещания раньше назначенного времени и вести светские беседы, но достаточно дисциплинированный, чтобы являться точно вовремя.

— Как всегда, изворачивался, — ответил Шелленберг, наливая себе в чашку дымящийся кофе. Рядом стоял кувшин с натуральным молоком. Даже у сотрудников СД в эти дни случались перебои с поставкой продуктов. — Он отказался сообщить мне хоть что-нибудь о действиях Фогеля. Утверждает, что ему самому ничего не известно. Он разрешил Фогелю работать в обстановке чрезвычайной секретности и не требует от него подробной информации о ходе операции.

— Возможно, это как раз хорошо, — заметил Гиммлер. Его лицо, как всегда, оставалось совершенно безразличным, и в голосе тоже не было слышно никаких эмоций. — Чем меньше нашему другу адмиралу известно, тем меньше он сможет сообщить врагу.

— Я провел собственное небольшое расследование, — продолжил Шелленберг. — Мне известно, что Фогель заслал в Англию самое меньшее одного нового агента. Для этого ему пришлось обратиться за помощью к Люфтваффе. Пилот, который осуществлял заброс агента, с готовностью пошел на сотрудничество. — Шелленберг открыл портфель и вынул два экземпляра перепечатанного материала. Один он вручил Гитлеру, а второй Гиммлеру. — Агента зовут Хорст Нойманн. Может быть, рейхсфюрер помнит происшествие в Париже несколько лет назад. Офицер СС был убит в баре. И как раз Нойманн был виновником его смерти.

Гиммлер выпустил листки бумаги из руки, позволив им упасть на кофейный столик, за которым они сидели.

— То, что абвер использует такого человека, следует расценивать как пощечину всей СС и надругательство над памятью офицера, которого он убил! Это свидетельство неуважительного отношения Фогеля к партии и лично к фюреру.

Гитлер между тем продолжал читать документ и, похоже, был им заинтересован.

— Не исключено, что Нойманн как раз тот человек, который нужен для этой работы, герр рейхсфюрер. Обратите внимание на его послужной список: родился в Англии, отлично действовал в составе Fallschirmjager, Рыцарский крест с дубовыми листьями. Если судить по документу, просто замечательный человек.

Фюрер сегодня мыслил и рассуждал куда более здраво, чем это было во время нескольких последних встреч Шелленберга с ним.

— Я согласен с вами, мой фюрер, — сказал Шелленберг. — Нойманн производит впечатление отличного солдата, если на мгновение забыть о темном пятне в его биографии.

Гиммлер бросил на Шелленберга невыразительный, словно у трупа, взгляд. Каким бы блестящим сотрудником ни был Шелленберг, но все равно противоречить Гиммлеру в присутствии фюрера было с его стороны очень рискованным шагом.

— Может быть, сейчас стоит, наконец, предпринять санкции против Канариса, — сказал Гиммлер. — Отстраните его, назначьте на его место бригадефюрера Шелленберга и объедините абвер и СД в одну мощную спецслужбу. Таким образом, бригадефюрер Шелленберг получит возможность лично контролировать действия Фогеля. Мне кажется, что, когда к событиям оказывается причастным адмирал Канарис, все сразу идет кувырком.

И снова Гитлер не согласился с предложением своего самого доверенного приближенного.

— Если русский друг Шелленберга не ошибается, этот Фогель, кажется, в настоящий момент успешно водит британцев за нос. Вмешиваться в операцию сейчас было бы ошибкой. Нет, герр рейхсфюрер, в настоящее время Канарис останется на своем месте. Вдруг он, хотя бы для разнообразия, сделает что-нибудь полезное.

Гитлер поднялся.

— А теперь, надеюсь, господа извинят меня. Моего внимания требуют и другие дела.

* * *

Два больших черных «Мерседеса» ждали с включенными моторами у края тротуара. Шелленберг на мгновение заколебался, решая, в какой автомобиль ему сесть, но тут же сообразил и молча уселся на заднее сиденье машины Гиммлера. Он чувствовал себя беззащитным, чуть ли не голым, когда не был со всех сторон окружен своими отборными охранниками, даже если в это время находился в обществе Гиммлера. Во время короткой поездки бронированный «Мерседес»