Книга Так умирают короли, страница 40 – Владимир Гриньков

Обвел всех неприязненным и злым взглядом.

– О чем? – глухо поинтересовался Демин.

– О том, что было. О Самсонове.

При упоминании о Самсонове Светлана еще больше помертвела лицом. Старуха старухой, У меня снова сжалось сердце.

– А что – Самсонов? – все так же хмуро уточнил Демин.

– То, что он мертв! – выпалил Кожемякин. – Замочили ведь Николаича! Кто-то из нас!

Я стоял ближе всех к Светлане и поэтому услышал, как она застонала – едва слышно. Я на всякий случай взял ее под руку, если она вдруг потеряет сознание.

– Ну почему так категорично? – со вздохом произнес Загорский.

Уж лучше бы он молчал. Кожемякин подступился к нему и не сильно, но, наверное, чувствительно ударил Загорского в грудь.

– Ты помолчи, козел! – прошипел он с такой ненавистью, что я понял – еще мгновение, и он растерзает несчастного Альфреда.

Но этого не произошло. Между ними встал Демин.

– Не прыгай! – сказал он веско.

Светлана плакала.

– Козлы вонючие! – выкрикнул Кожемякин. – Завалили Николаича!

Я представил, что будет очень скоро. Кожемякин напьется по обыкновению, и вот тогда ему уж лучше не попадаться. Наверное, нам действительно надо разойтись, хотя бы на время.

– Хочешь, я отвезу тебя домой? – шепнул Светлане.

Сквозь слезы – то ли ответ, то ли просто всхлип. Как хочешь, так и понимай.

– Мы уходим, – объявил я.

Демин и Загорский молчаливо продемонстрировали свою солидарность. Кожемякин остервенело сплюнул, развернулся и стремительно пошел прочь. – Сволочь, – негромко сказал ему вслед враз осмелевший Загорский.

– Жуткая история, – примирительно сказал я. – У нас у всех нервы на взводе.

– Да плевать я хотел на нервы! – взорвался Загорский.

– А вот это напрасно. Убийца-то действительно находится среди нас.

Все трое одновременно воззрились на меня. Так смотрели, будто я сказал что-то очень для них удивительное. Но по их глазам я видел – думают точно так же.

– То-то же, – сказал я.

После этого я поймал машину, усадил Светлану на заднее сиденье, сам устроился рядом. Демин и Загорский сохраняли молчание все это время.

– Поехали, – сказал я водителю.

Светлана казалась неживой. Прошло много времени, прежде чем она произнесла первые слова.

– Мне не верится, – прошептала она. – Мне до сих пор не верится.

Я-то надеялся, что удастся избежать разговора на эту тему. Хотя бы первое время. Погладил ее ладонь.

– Как ужасно наказывает судьба, Женя. Мы совершаем какие-то поступки и думаем, что нам это не аукнется. А расплата наступает тотчас.

Не слова, а всхлипы.

– Я так любила его. Если бы ты только знал!

Лично для меня это было новостью.

– Да, – сказал я деревянным голосом. – Я тебя понимаю.

На самом деле я ни черта не понимал.

– Мы прожили с ним четыре года. А потом у нас все сломалось.

– Почему? – проявил я недежурный интерес.

– Не знаю. – Она пожала плечами и ладонью вытерла слезы на лице. – Так бывает. Вдруг приходит холод. Ты сопротивляешься, пытаешься его растопить – и ничего не получается.

Помолчали.

– Я думала, что все образуется. Ждала. И не дождалась.

О причине их разрыва она так ничего и не сказала. А причина должна быть. Пусть не причина, а какой-то повод.

– Кто был инициатором разрыва? Он? Или ты?

Светлана посмотрела на меня с невыразимой печалью, как обычно смотрят на недалеких умом людей:

– Ну как ты думаешь?

Значит, инициативу проявил Самсонов. Глупо было бы предполагать обратное. Лидер. И даже диктатор. Все всегда получалось так, как хотел он. Все – статисты. Он – режиссер. Вся жизнь – как грандиозная постановка.

– Ты ненавидела его за это?

Долгое молчание. После паузы:

– Тогда я думала, что ненавижу…

После смерти ненавидеть, конечно, бессмысленно.

– Здесь! – сказал я отрывисто.

Светлана вздрогнула и обернулась ко мне. Водитель затормозил. Только теперь Светлана заметила, что мы приехали.

– Ты поднимешься ко мне?

Я покачал головой.

– Я угощу тебя кофе, – сказала Светлана. – Иначе ты просто не доберешься до дома.

Вот тут она была права. Мы поднялись в ее квартиру, и когда я переступил порог, понял – именно здесь она с Самсоновым и жила. До тех самых пор, пока они не расстались. Светлана стояла посреди комнаты, где она прожила счастливые месяцы. Тогда, с Самсоновым. Но почему они все-таки расстались?

– Ты была ему плохой женой?

Она вздрогнула и непонимающе посмотрела на меня. Тогда я повторил вопрос, не объясняя причин своего интереса.

– Смотря что под этим понимать, – ответила Светлана, подумав. – Мне казалось, что я делаю для него все, что ему больше нечего желать. Но выяснилось, что ему чего-то не хватало. Почему так?

Она спрашивала то ли саму себя, то ли от меня хотела услышать ответ. Я на всякий случай промолчал.

– Никогда нельзя угадать, чего хочет мужчина. Что он ищет в женщине? А?

Посмотрела на меня вопросительно.

– Что вас к нам влечет? Секс? Возможность забыть о быте? Или вам нужен хороший собеседник? Или просто почитатель ваших талантов?

– Не знаю, – честно признался я.

– Ну почему вы никогда ничему не можете дать объяснения? Почему вы совершаете поступки, а о причинах происходящего предоставляете догадываться нам?

Начиналась дискуссия, в которой вряд ли можно было найти истину.

– Ты обещала мне кофе, – напомнил я.

Светлана ушла на кухню. Я отправился следом.

Она двигалась размеренно и красиво. Никаких лишних жестов. Если бы не скорбное выражение ее вдовьего лица, она была бы очень похожа на мою мать.

– Я могу объяснить, что меня влекло к тебе.

Она резко обернулась. Не ожидала и поэтому выглядела удивленной.

– Лично меня, – уточнил я. – За всех мужчин отвечать не могу.

Светлана кивнула.

– Ты чем-то напоминаешь мне мать. Мальчишки никогда не вырастают, наверное. Вырастают, женятся, обзаводятся детьми и все равно в окружающих женщинах ищут образ матери.

Я говорил о себе и понимал, что это никак не может относиться к Самсонову. Насколько я его знал – он не мог искать для себя женщину-утешительницу, женщину, которая будет его оберегать. И Светлана это поняла. Покачала головой, показывая, что ничего нового я ей не открыл. О себе, возможно, что-то и сказал. Но не о Самсонове.