Онлайн книга «Министерство мокрых дел»
|
– А… зачем? В реальном? – А чтоб видеть, – пояснил Брусникин. – Нажал кнопку и смотришь на экран. Если громыхнуло и изображение пропало – значит, попал. Если промахнулись – вторую ракету вдогонку. Ошалевший от соседства с грозным оружием Дегтярев смотрел во все глаза. Разноцветье лампочек завораживало и пугало. – Так у вас связь? – спросил он. – С высшим руководством? Они вам, допустим, дают команду… – Какую команду? – На запуск. – С запуском мы сами решаем. – Сами? – не поверил Сан Саныч. – Конечно! А если руководство, к примеру, уничтожено прямым бомбовым ударом? Или другая какая причина? Ну не могут они, допустим, дать команду на запуск. Так что все сами. Нажал на кнопку – и выполнил боевую задачу. Ну да ладно, – вспомнил о главном Брусникин. – Пойдем-ка, вздрогнем. Эй, мужики! Прошу к столу! Сослуживцы Брусникина бестрепетно покинули боевые посты, чем немало озадачили Сан Саныча. За столом было тесно и шумно. Дегтярев всматривался в мужественные лица офицеров, ощущая себя пришельцем, чужим. – Человек оттуда, – представил его Брусникин, ткнув пальцем вверх. Все посмотрели уважительно. Брусникин самолично налил всем водки. – Ну, как всегда – за непробиваемость нашего ядерного щита! – провозгласил тост Брусникин. Встали и стоя выпили. У Сан Саныча было торжественно-значительное выражение лица. Он сидел лицом к стене, а на стене висело зеркало, из-за того зеркала мы его и снимали. – Что там, наверху? – спросил у Дегтярева один из офицеров. – Солнечно, – пожал тот плечами. – Без осадков. – Лето какое в этом году? – В смысле? – опешил Сан Саныч. – Дождливое или не очень? – Как там вообще с климатом? – подключился другой офицер. Все смотрели на Дегтярева, и он вдруг понял, что эти люди не шутят. – А вы сколько здесь, под землей, торчите, ребята? – О-о! – сказал Брусникин. – Скажу – не поверишь. У Дегтярева округлились глаза. – Уже позабыли, как трава выглядит, – сообщил Брусникин. – Людей видим только на экране, – кивнул себе за спину. – Ну и ну, – сочувствующе выдохнул Сан Саныч. Брусникин махнул рукой и налил еще водки. – За вас! – сказал он Сан Санычу. – За ваш мирный сон! За мирный труд! Сан Саныч только и смог кивнуть благодарно. Он и представить себе не мог, что такое возможно. Знал, что в стране развал повсюду и что армия небоеспособна. Слышал, что офицеры не получают зарплату и вооружение не закупается. Что все летит в тартарары. И кто бы мог подумать, что в то же самое время несут свою службу вот эти мужественные люди, месяцами не вылезающие из-под земли, не видевшие еще летнего солнца… – И за вас, мужики! – расчувствовался Дегтярев. – Чтоб, значит, служилось! Чтоб тоже мир и никакой войны! Выпили. Лица офицеров уже смягчились и стали роднее Дегтяреву. – А то давай к нам! – предложил Брусникин. – Электрик ты классный, я же вижу. Зарплата тут хорошая. А? – Нет, – поостерегся Сан Саныч. – Не могу. – Почему не можешь? – Ну, не могу – и все! Дегтярев не мог, потому что постоянно помнил о своем расстрелянном предшественнике. Не ровен час – и самого поставят к стенке. – Как знаешь, – не стал настаивать Брусникин и подлил Сан Санычу водочки. – И все равно ты человек хороший. Так что за тебя! В ближайшие двадцать минут они еще выпили за дочек Дегтярева, потом опять за него самого, потом за тех, кто в сапогах, потом за тех, кто не с нами, потом за Брусникина лично. Сан Саныч изрядно захмелел. И Брусникин снова подступился к интересующему его вопросу. – Я все насчет работы, – сказал он Дегтяреву. – Соглашайся, а? – Не-е-ет! – Почему? – Я по данным не прохожу, – туманно пояснил Дегтярев. – По каким данным? Ты беспартийный, что ли? – В смысле? – Ну, не член партии? – Какой партии? И тут нетрезвый шум, витавший над столом, разом испарился. Стало тихо. – Как это – какой? – сурово осведомился Брусникин. – Партия у нас одна – наша родная, коммунистическая. Сан Саныч начал медленно трезветь, но все еще не понимал, что происходит. – И, как коммунист, я тебе скажу – ты не шути с такими вещами, – добавил Брусникин, и голос его был сейчас недобро тверд. Он извлек из внутреннего кармана служебного кителя красную книжицу и положил ее перед собой на стол. На книжице был вытеснен золотом маленький ленинский профиль и надпись: «Коммунистическая партия Советского Союза». – Вот! – с чувством сказал Брусникин. – Ум! Честь! И совесть! – разделяя каждое слово и пристально глядя в глаза перепуганному Сан Санычу, сказал капитан. – Так что не надо… грязными руками… наше святое… – Да вы что, мужики? – пробормотал стремительно трезвеющий Сан Саныч. – Какая партия? Какие ум, честь и грязные руки? Нет же ничего! – Чего – нет? – Партии нет! – Провокатор! – наконец дозрел кто-то. – Вяжи его, ребята! – Нет, погоди! – осадил товарища Брусникин. – Пусть говорит! Глаза смотрели недобро. – Вы чего, мужики? – Сан Саныч вертел головой, ловя взглядом глаза своих собеседников. – Какой год-то на дворе? При упоминании о годе в его мозгу словно соскочил какой-то рычажок. Дегтярев захлебнулся воздухом и замолчал. Медленно прозревал. Наконец все сопоставил – и слова своих недавно обретенных знакомцев, и их старого покроя форму, и портрет Генсека Брежнева на стене – и, еще не веря собственным догадкам, спросил: – Вы с какого года здесь? Сколько службу несете? Спрашивал, а сам понимал – ну чушь же это все, не может быть, не бывает так, – а тут Брусникин в ответ: – Я с восьмидесятого. – Я с восемьдесят первого, – отозвался его товарищ. – И я с восьмидесятого, – это уже третий вступил. – С семьдесят девятого. – С восьмидесятого. У Сан Саныча голова пошла кругом. Здесь не было никого, кто спустился бы под землю позже восемьдесят первого года. Года, в котором колбаса стоила два двадцать, Советский Союз давал достойный отпор силам империализма, а Генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель Президиума Верховного Совета СССР товарищ Леонид Ильич Брежнев вел страну к новым трудовым свершениям. – Вы это серьезно? – переспросил начавший терять рассудок от такого расклада Дегтярев. |