Онлайн книга «Министерство мокрых дел»
|
– А я вот очередь займу, а после схожу. Мне недалеко, вторая дверь. – Михална! Михална! Вы не скажете, что я за вами?! – Она за мной. – Это я за вами, а не она. В порядке живой очереди. – Да она стояла! С самого начала! – Вы еще скажите, что со вчерашнего дня записывались. – Хам! – Спокойствие! – возвысил голос Алексеич. – Всем хватит! Чем организованнее будем, тем быстрее рассосется очередь. Если не хочешь потерять контроль над процессом, этот процесс надо возглавить. Я мысленно поаплодировал Алексеичу. Он застолбил за собой место смотрителя благословенного источника. – Да, как же, рассосется тут очередь! – Полный сарказма мужской голос. – Не за хлебом стоим. Тут очередь до полного истощения резервуаров. Очередь волновалась и уплотнялась. Ее хвост терялся где-то в недрах старинного здания. Ажиотаж нарастал. Уже пронесся слух, что кто-то с улицы пытался поучаствовать в дележе не принадлежащей ему благодати. – Чужих не пускать! – Надо выставить дежурных у входной двери! – Да! Несколько мужчин. Помоложе и покрепче. Но никто не шелохнулся. В многолюдной толпе не было никого, кто не держал бы в руке какую-нибудь емкость. Шли с бутылками, банками, пищевыми канистрами и даже с пластиковыми пакетами, предусмотрительно вложенными один в другой. – Один человек – одна емкость! – внес предложение Алексеич. – Нет! – загудели те, что стояли поближе. – Да-а! – заволновались в конце очереди. – И не больше литра в одни руки! – Вы этот социализм бросьте! – загудели те, что ближе к крану. – Хватит уравниловки! Даром, что ли, мы в девяносто первом на баррикадах стояли! – Половину продукта высосали, – сообщил мне Демин, взглянув на датчик. – Ста литров продукта как не бывало. С уменьшением запасов водки Демин медленно мрачнел. Расточительство всегда было ему чуждо. В очереди тем временем началась запись. Какой-то доброволец проставлял фломастером номера на ладонях участников дележа общественного продукта. Все подставляли ладони с непередаваемой словами готовностью. Этим людям потом интересно будет взглянуть на себя на экране телевизора. Совесть моя была чиста. Я не делал ничего особенного. Просто пустил из водопроводного крана водку. Дальше уже люди сами играли свою игру. Напарники Алексеича уже успели где-то опорожнить свои канистры. Они не без труда пробились к поддерживающему зыбкий порядок Алексеичу. Увидев сорок литров порожней тары, очередь возроптала. Алексеич веско заметил, что он здесь первый. Его слова поставили под сомнение. Градус взаимного недовольства подскочил. Алексеичу и двоим его сообщникам противостояла огромная толпа. – Съемка может закончиться плачевно, – признала Светлана. – Ну уж этого-то я не допущу, – успокоил ее я. – И правильно! – воодушевился Демин. – Выйди к ним. Пора заканчивать! Он говорил это, кося взглядом в сторону датчика уровня драгоценной влаги. Когда я появился в коридоре, на меня, кажется, никто даже внимания не обратил. Алексеич с жаром отстаивал свои права. Толпа чуть ли не хором сообщала ему, что она думает о его правах и о нем лично. В этой суматохе я смог пробраться почти к самому крану. Но тут меня остановили. – Вы куда? – Вы за кем стоите? – Да он вовсе не стоял! – Ты бы еще с рюмкой пришел, парень! А в руке я держал двухсотграммовую майонезную баночку. И страстно хотел поучаствовать во всеобщем сумасшествии. – Да он же не наш! – Точно, чужой! – Нет, не чужой, – сказала какая-то женщина в очках. – Я его где-то видела. Секундное замешательство. Потом прыснула, закрыла лицо руками и отступила. – Ой, какой кошмар! Узнала. И другие узнали тоже. Шелест прошел по рядам. Толпа коллективно застеснялась и отхлынула. Алексеич наконец-то получил прекрасную возможность наполнить свои канистры. Но внезапное паническое отступление бывших страждущих сбивало его с толку. Никто уже не хотел пробиться к крану. Толпа таяла и торопилась раствориться. Подвох обнаружился, и участники событий спешили исчезнуть, унося с собой свой стыд и предательски пустую посуду. Наконец и Алексеич дозрел. Часто-часто захлопал ресницами и спросил с запинкой: – К-колодин? Евгений Иванович? Неверяще смотрел на меня. – Так это съемка? Ваш розыгрыш? Обернулся к крану. Розыгрыш розыгрышем, но… – Но водка-то из крана настоящая! – пробормотал вконец растерявшийся Алексеич. – Настоящая, – подтвердил я. – Там ее еще литров тридцать осталось. Так что я за вами. * * * Я вышел на улицу. Кроваво-красное солнце, придавленное сверху сизо-черной тучей, клонилось к закату. Туча занимала все небо, оставляя лишь неширокую полосу над горизонтом. Было душно. Город ждал дождя. – Женя! Я обернулся. Ко мне неторопливой походкой человека, который может позволить себе не спешить, направлялся Борис. – Жду тебя. Вижу – машина твоя на месте. Ну, думаю, скоро появишься. Так я ему и поверил – что он по машине сориентировался. Его на меня вывели те ребята, что за мной присматривали. Вроде бы никого я в последние дни не замечал, но это всего лишь вопрос профессионализма. – А деньги от тебя вернулись, – сказал Борис. – Что случилось? – Ничего. Мне твои деньги ни к чему. – Ты зря форсишь. Я тебе отвечаю. Договорились – получи. Я опять сказал ему, что его деньги мне не нужны. – Ты че, обиделся? – вроде бы удивился Борис. – Это ты зря. Ты вон пацанов моих под ментов подставил – и то я без претензий. – Да вроде сами они, – сказал я нейтральным голосом. – Сами! – засмеялся Борис. – Как же! Лапшу мне на уши не вешай. А еще школьника обидел. Сиротку бедного. – Тот сиротка на меня с ножом бросался. – Горяч, – признал Борис. – Детство у пацана трудное. Улица хорошему не научит. Мне, в отличие от Бориса, вовсе не хотелось шутить. – Если я еще хотя бы раз того «сироту» увижу рядом с Ольгой, – посулил я, – руки-ноги повыдергиваю. – Не-е, к Ольге он теперь на пушечный выстрел не подойдет. Ни к чему это. Как там она, кстати? За границу не собирается? – Я ее об этом не спрашивал. – А ты спроси, – с напускной мягкостью посоветовал Борис. Мне не по нраву такое обхождение. Не люблю людей, которые лезут в окно после того, как их не пустили в дверь. Упрямо гнут свое, делая вид, что не замечают недовольства собеседника. |