Онлайн книга «Лучший из лучших»
|
Вильсон обошел круг, тихо беседуя с каждым солдатом по очереди, поглаживая морду беспокойной лошади, и вернулся в середину. – Как у вас дела, пастор? – Все в порядке, майор. Клинтон аккуратно уложил тела и прикрыл лица попонами, оказывая мертвецам то уважение, какое было в его силах оказать. В отряде оставалось двенадцать человек, а время едва за полдень и до темноты еще часов семь. Парнишка, потерявший оба глаза после первого залпа, в беспамятстве разговаривал с кем-то из далекого прошлого; слова выходили невнятные и бессмысленные. Клинтон перевязал ему голову чистой белой тряпицей из захваченного с собой запаса – теперь повязка была покрыта грязью и пропитана кровью. Двое других лежали неподвижно: один шумно дышал через дыру в горле, из которой со свистом вырывались пузырьки воздуха, другой был молчалив и бледен, только временами сухо покашливал. Его ранило в спину и парализовало нижнюю часть тела. Остальные, раненные слишком тяжело, чтобы отражать атаки, вскрывали коробки с патронами и заполняли патронташи. Вильсон присел на корточки рядом с Клинтоном. – Как с боеприпасами? – прошептал он. – Четыреста штук осталось, – так же тихо ответил Клинтон. – Меньше тридцати патронов на человека, – быстро сообразил Вильсон. – Не считая раненых, разумеется. – Что ж, майор, зато дождь перестал. – Знаете, пастор, а я и не заметил! – Вильсон слегка улыбнулся и посмотрел в небо. Облака поднялись выше, на мгновение из-под них выглянул бледный призрак солнца: тепла он не давал и глаз не слепил. – Майор, да ведь вас задело! – вдруг воскликнул Клинтон, только сейчас заметив рану. – Давайте посмотрю. – Ерунда, кровь почти остановилась, – покачал головой Вильсон. – Лучше приберегите повязки для остальных. Его прервал выкрик одного из солдат: – Вон он опять! Загремели выстрелы, тот же самый голос злобно выругался: – Вот сволочь, черт бы его побрал! – В чем дело, рядовой? – Высокий индуна, он опять там расхаживает. Точно заколдованный! Мы на него истратили целую коробку патронов! Серый мерин Клинтона дернулся и рухнул на колени, подстреленный в шею. Он попробовал подняться и упал на бок. – Бедный старичок! – пробормотал Клинтон. Еще одна лошадь встала на дыбы, судорожно забив передними копытами по воздуху, и завалилась на спину. – Стрелять они стали лучше, – тихо заметил Вильсон. – Наверняка работа Ганданга, – кивнул Клинтон. – Он ходит от стрелка к стрелку, устанавливая прицелы и давая указания. – Что ж, пора сузить круг. Стоять осталось всего десять лошадей. Остальные лежали там, где упали, их всадники распластались позади, терпеливо ожидая верного шанса подстрелить одну из сотен теней между деревьями. – Подтянуться ближе! – Вильсон встал и махнул рукой солдатам. – Ближе к центру… Он вдруг осекся, сделал пол-оборота на месте и схватился за плечо, с трудом устояв на ногах. – Вас опять ранило! – Клинтон подскочил, чтобы помочь майору, и тут же, потеряв опору, рухнул на грязную землю, уставившись на простреленные колени. Должно быть, у кого-то из матабеле сохранилось древнее ружье для охоты на слонов. Оно стреляло пулями из мягкого свинца весом в четверть фунта – такая пуля пробила одно колено Кодрингтона насквозь и ударила в другое. Клинтон обезножел: одна нога подогнулась так, что он уселся на пятку, а вторую вывернуло – носок сапога воткнулся в землю, серебряная шпора задралась в клубящееся облаками небо. Ганданг встал на колени за стволом мопане и выхватил карабин из рук юного храбреца. – Даже бабуин помнит полученный урок! – разозлился Ганданг. – Сколько раз повторять, что этого делать нельзя! Прицел на стволе из вороненой стали был выставлен на максимальную дальность – тысяча ярдов. Повинуясь негромким указаниям Ганданга, юноша положил карабин в развилку дерева и выстрелил. Приклад жестоко ударил в плечо, и стрелок завопил от радости: в маленьком кружке обороняющихся большая серая лошадь упала на колени, попыталась встать и рухнула на бок. – Братья мои, вы видели? – с восторгом кричал воин. – Вы видели, как я убил серую лошадь? Трясущимися от возбуждения руками Вамба перезарядил ружье и, упираясь стволом в развилку, снова выстрелил. На этот раз гнедой мерин встал на дыбы и упал на спину. – Й-и-е! – вскрикнул Вамба, потрясая дымящимся карабином над головой. Воинственный клич подхватила сотня спрятавшихся снайперов и разразилась ружейным залпом. «Они почти готовы, – подумал Ганданг, краем глаза заметив, как еще один белый рухнул под возобновившимся с новой силой огнем. – Осталось всего несколько человек, способных стрелять. Скоро наступит время послать воинов в атаку, и вечером я принесу весть о победе моему брату королю. Одна маленькая победа после ужасных поражений – и купленная дорогой ценой». Выскользнув из-под прикрытия ствола мопане, он прыжками помчался к снайперу, который выпускал пулю за пулей, едва успевая перезаряжать карабин. На полпути Ганданг почувствовал резкий удар в плечо, но пересек открытое место, не замедляя шага. Добравшись до укрытия, он прислонился к стволу и осмотрел рану: пуля насквозь прошила бицепс. Кровь капала с локтя, словно густой черный сироп. Зачерпнув пригоршню грязи, Ганданг залепил и одновременно замаскировал ей раны. – Ты стреляешь точно старуха, которая чистит початки кукурузы! – презрительно бросил он стоявшему на коленях воину и забрал у него карабин. Клинтон полз спиной вперед, опираясь на локти: ноги безвольно волочились по грязи. Он перетянул раны снятым с мертвеца ремнем, и крови почти не было. Шок еще не прошел, поэтому боль казалась терпимой, хотя скрежет обломков кости при движении вызывал тошноту и к горлу подступала кисло-горькая желчь. Он дополз до ослепшего паренька и подождал, пока дыхание восстановится. – Остальные пишут письма, может, потом их найдут. У тебя дома кто остался? Я могу написать. Паренек молчал, будто не слышал. Час назад Клинтон дал ему одну из драгоценных пилюлек опиума из аптечки, приготовленной Робин перед его отъездом из Булавайо. – Парень, ты меня слышишь? – Слышу, господин пастор. Я думал. Есть одна девушка… Клинтон раскрыл блокнот на чистой странице и лизнул кончик карандаша. Парнишка помедлил и застенчиво пробормотал: – Мэри, в газетах напишут, что мы попали в серьезную переделку. Все почти закончилось, и я вспоминаю тот день на реке… Клинтон торопливо записывал, стараясь не пропустить ни слова. |