Онлайн книга «"Номер один"»
— Ну, боюсь, он оказался не так хорош в своем деле, как я думала. — О чем ты говоришь? — Да. И, кстати, сейчас не утро после финала. На самом деле прошло две недели. Мы держали тебя без сознания две недели. — Присцилла, о чем ты… — Видишь ли, нам нужно было время. Мы постоянно работали над тобой, потому что этот парень постоянно делал одну ошибку за другой, и чем больше он пытался исправить то, что натворил, тем больше портачил. Иногда казалось, что он делает это едва ли не нарочно. Но зачем ему это делать, мама? Зачем кому-то пытаться изуродовать тебя? — Присцилла, это самая мерзкая шутка, которую я только… — Ты помнишь Дамиана, мама? — Что? — Дамиана с выступающими зубами и в очках. Он был одноразовым «сморчком». — Нет, конечно, я его не помню. Как, черт возьми, я должна… Дверь открылась, и в комнату вошел молодой человек. На нем был белый халат, весь забрызганный кровью. У него были выступающие зубы и очки на носу. — Миссис Бленхейм, я студент-ветеринар, если вы забыли, — сказал Дамиан. — Поэтому, думаю, было ошибкой предположить, что я смогу выступить в роли пластического хирурга, но Шайана очень настаивала, а она умеет убеждать. Я много чего с вами сделал. Думаю, сейчас вы ничего не чувствуете, но это благодаря анестезину. Позже вы испытаете непереносимую боль. Берилл с трудом набрала воздух, когда Присцилла взяла зеркало и поднесла его к ее лицу. Затем она закричала. Ее полный ужаса вопль разорвал воздух. Из зеркала на нее смотрело изуродованное лицо, красное, окровавленное, исчерченное шрамами и швами и украшенное ужасными синяками и дырами. — Повторяю, — продолжил Дамиан, — когда действие анестезии закончится, боль будет мучительной. Крик замер, но Берилл судорожно вдыхала воздух, захлебывалась и икала от ужасного осознания того, что с ней сделали. — Уродина, мама. Уродина! — крикнула Присцилла. — Подумай об этом. Ты уродина! И сейчас это стало очевидным. После того, как мой друг Дамиан закончил тебя резать. Уродина! Берилл, казалось, сейчас стошнит. — Толстая уродина! — взвизгнула Присцилла. Такое уточнение было достаточно впечатляющим, чтобы на секунду упорядочить хаос в мыслях Берилл. — Толстая? — с трудом выговорила она, по-прежнему не справляясь с дыханием. — Да, толстая! — закричала Присцилла. — Самое ужасное на свете, верно? То, с чем ты боролась много лет! Ты провела половину жизни, отсасывая жир, отрезая его и выскребая! Ну, угадай, что случилось? Он вернулся! Дамиан вернул его тебе в полном объеме! — Нет! — Да! — победно вскричала Присцилла. — Обратная липосакция! Каково это, а, мама? Он сам придумал ее. С этими словами Присцилла сорвала с Берилл простыню, открыв дряблое, толстое и израненное тело, покрытое красными, фиолетовыми и желтыми пятнами от порезов, синяков и гноя. — Думаю, эффект будет временный, — скромно сказал Дамиан. — Сомневаюсь, что новый жир и правда срастется с вашими тканями, я просто закачал его куда смог. Повторяю, когда действие анестезии прекратится, начнутся ужасные боли, но сомневаюсь, что это продлится долго, поскольку не представляю, как человеческий организм сможет пережить то, что я с ним сделал. Мы оставили вас в живых, только чтобы вы увидели, что с вами стало. — Да, — сказала Присцилла, — как тебе такое, мама? Ты умрешь, умрешь ужасно уродливой и очень, очень жирной. Две вещи, которых ты всегда боялась больше всего. Это цена, которую ты платишь за то, что украла мою жизнь. Я за это украду твою. Больше никакого телевидения! Берилл посмотрела на свое изуродованное тело. Затем перевела взгляд в зеркало на гротескную маску, которая раньше была ее лицом. Она не могла вынести этого. Слов не было. Ее губа задрожала, ноздри раздулись, а глаза заволокла пленка. Веки сжались в мучительную гримасу и выдавили блестящую слезу. — Это… это… — сказала она, но не смогла продолжить. — Вообще-то это гимнастический костюм, — ответила Присцилла. Берилл посмотрела на нее непонимающе. — Это большой гимнастический костюм, мама. Я взяла его на Би-би-си из одного скетч-шоу. Мы с Дамианом нарисовали на нем раны и синяки. — Что? — Казалось, Берилл по-прежнему ничего не понимает. — А это — грим, — продолжила Присцилла, взяв пачку влажных салфеток, и начала грубо тереть лицо Берилл. Вскоре влажные салфетки покрылись красными, фиолетовыми и желтыми пятнами, и большая часть синяков и швов, которые изуродовали лицо Берилл, исчезли. — Мама, ничего мы с тобой не сделали. Мы просто напугали тебя. И без сознания ты была не две недели. Сегодня утро после финала шоу «Номер один», и с тобой все в порядке. — Ты сука чертова! — закричала Берилл. — Дамиан сыграл хорошо, верно? — улыбнулась Присцилла. — Спасибо, Присцилла, — сказал Дамиан. Берилл на секунду снова опустила голову на подушку. — Развяжите меня, — сказала она. Присцилла и Дамиан послушно развязали веревки, которые удерживали Берилл. — Это правда костюм? — сказала она. — Вы уверены? — Да, молния на спине. — И вы ничего со мной не сделали? — Конечно нет. Берилл снова задумалась. — Ты чертова сука, — сказала она. — Яблоко от яблони, мама. — Поверить не могу, что ты так поступила! — Я не могу поверить ни во что, что делаешь ты. — Дьявол. — Ага. Берилл снова полежала молча. — Ну, хорошо, это ведь рок-н-ролл, верно? — Да, наверное. — Все хорошо, что хорошо кончается, да? Присцилла, я тебя прощаю. — Спасибо. Хотя, мама, еще ничего не закончилось. — Что ты хочешь сказать? — Ты еще не наказана. Ты еще не заплатила сполна. — Ради всего святого. Что теперь, твою мать? — Помнишь, ты хотела перенести съемки первого эпизода нового сезона? Чтобы ты успела сделать операцию на глазах? И еще одну на влагалище? — Да. Но операций не было, верно? — Да, и шоу я тоже не перенесла. — Что ты хочешь сказать? — Я перенесла его обратно. Смотри! Присцилла подвинула лампу так, чтобы она больше не светила прямо в глаза Берилл. Она тут же увидела, что в углу комнаты на штативе стоит маленькая телевизионная камера. — Привет, мама, — сказала стоявшая за камерой Лиза Мари Бленхейм. |