Онлайн книга «Светская дурь»
– Сэмми, пожалуйста… Мы должны поговорить. – А разве мы не разговариваем? – Мы должны поговорить… Ну, нужно смотреть на вещи практично. Наша связь… – Связь? Вот как ты это называешь? – Ну… я полагаю… – Так вот что у нас с тобой? Связь? – Ну да, конечно… любовная связь. Прекрасное любовное приключение. Но все это продолжается всего несколько месяцев, и ты очень, очень молода. Мы не должны слишком торопиться, правда? – Ты не возражал против спешки в первый раз в своем кабинете! Ты практически силой сорвал с меня трусики. Насколько Питер помнил, они их сорвали вместе, но он знал, что лучше насчет этого не спорить. Саманта держалась намного агрессивнее, чем он ожидал. – Я знаю, что сделал это, Сэмми, но это было самое прекрасное и страстное приключение… – Значит, тогда торопиться с сексом нормально, так? – Ну, это было, это было… это то, что произошло, так? Это было замечательно. – Хорошо, ладно. Тогда куда же нам не нужно торопиться? – Ну… Я думаю, я хочу сказать, что… – Что не нужно торопиться и превращать это во что-то большее, чем удобный для тебя секс? Именно в этом направлении не нужно торопиться, Питер? Он не ожидал, что этот разговор будет легким. В этом он не ошибся. – Сэмми! Пожалуйста. Ты не даешь мне закончить… – Хорошо, ладно, продолжай. Не торопить. Мы ведь не хотим никуда торопиться, правда? – Послушай, Саманта, ты все абсолютно неправильно понимаешь. Конечно, я не рассматриваю наши отношения как удобный секс. Господи, какое уж тут удобство? И я испытываю к тебе привязанность, о чем тебе прекрасно известно. Очень, очень сильную привязанность. – Привязанность? Какое слабое слово. – Что малого в привязанности? Я привязан к своим детям, к своим родителям. – К своей жене? – Разумеется, Сэмми. Разве бы ты меня уважала, будь это не так? – Как это все связано с уважением? Я тебя люблю. – Это тебе кажется, Сэмми, и это прекрасно, но ты молода, у тебя очень много любви и… – Значит, ты меня не любишь? – Конечно я люблю тебя, разумеется. Но любовь, ну, любовь – это такое разностороннее понятие. Наша любовь… наша любовь, ну, очень новая и… – Питер, куда, по-твоему, движется эта наша с тобой «связь»? – Ну, я… Сэмми, ты находишься в мире политики так же, как и я. Ты знаешь, что не всегда можно иметь все, что хочется. – Как ты думаешь, куда она движется? – Я пытаюсь объяснить… – Ты думаешь, она движется в никуда? Питер знал, что должен действовать аккуратно. Выйти из игры будет нелегко. Если он хочет освободиться, потребуется много времени и огромный такт. Он не врал, говоря, что привязан к Саманте. Это правда, и ему было больно смотреть, насколько она оскорблена. – Конечно, она не движется в никуда, Саманта. Я тебя люблю, я тебе это говорил… но у нас важное дело, и мы не можем позволить себе свести все на нет глупым скандалом. Я выигрываю сейчас, Сэм. Мы оба выигрываем, ты и я. В смысле, мы реально выигрываем. – Ты хочешь сказать, что твоя карьера продвигается отлично. – Это несправедливо! Я хочу сказать, нас обоих волнует этот вопрос. Мировоззрение нации меняется. Даже Кабинет дрогнул. Я не говорю, что премьер вдруг сделает оборот на сто восемьдесят градусов и начнет поддерживать полную легализацию, но они, по крайней мере, начали об этом говорить. Они уже не знают, что и думать. Мы сняли с людей шоры. Ты и я, мы вместе. Взгляд Саманты был далеко. Что-то менялось внутри нее. Это случилось в одно мгновение, одно внезапное, опустошающее, разоблачительное мгновение. Саманта поняла, что Питер Педжет ставит карьеру выше нее, благодаря простому и внезапному инстинкту, который чуть раньше помог Анджеле Педжет догадаться об интрижке мужа. Он никогда не уйдет от жены. Конечно, она должна была понять это с самого начала. Какая же она дура. – Значит, привязанность? – пробормотала она. – Ну пожалуйста, Саманта. Это абсолютно нормальное слово. Оно означает любовь. Я люблю тебя. – Привязанность к тебе. Люди, которые любят, не говорят друг другу «привязан». – Неправда. Говорят! Или в моем случае говорят. Слушай, беру это слово назад, я… – Он сказал именно «привязан». – Кто это сказал? – «Я очень, очень привязан к тебе», – сказал он. Мы были в постели тогда, прямо как сейчас с тобой. Забавно, да? – Кто? Кто сказал, что привязан к тебе? – Мужчина, о котором я тебе рассказывала, в Кембридже, преподаватель политологии и современной истории, ну, ты помнишь. – Да, помню. У тебя с ним была короткая связь. – Так, значит, вот что происходит сейчас между нами? Короткая связь? – Нет! Ради всего святого, Саманта. С чего ты начала цепляться к каждому моему слову? Не нужно ничего искажать. Ты просто сказала… – Не важно, что я сказала. Я его любила. – Ты мне говорила, что спала с ним два раза. – Значит, секс – это для тебя основное? Неужели это единственный показатель глубины отношений? Сколько раз это было? Я полюбила его до того, как позволила ему взобраться на меня, так же как я полюбила тебя до того, как это случилось у нас! – «Позволила ему взобраться на меня»? «До того как это случилось у нас»? Если уж говорить о выборе слов, я мог бы спросить, неужели именно так ты описываешь нашу сексуальную жизнь? Словно для тебя это обязанность. – А разве это не так? – Что? – Питер, попробуй хоть минутку подумать о ком-нибудь, кроме себя самого. Представь себе, каково мне приходится. Наконец я встретила мужчину, которого могу полюбить. Мужчину, на которого могу равняться, которого я боготворю, который может учить меня, быть моим наставником. И он постоянно пытается меня облапать и засунуть в меня, словно озабоченный школьник. Питер был в шоке. Он полагал, что контролирует ход разговора. Это было нелегко, но, по крайней мере, он чувствовал себя у руля. Также он полагал, что понимает чувства Саманты лучше, чем она понимает его. Сейчас он не был в этом уверен. – Сэмми, ты намекаешь на меня? Ты говоришь о нас? – Конечно. А скольких мужчин, по твоему мнению, я в последнее время обожествляла? Сотни? Я люблю тебя. Ты это знаешь. Я ни хера не «привязана» к тебе. Я тебя люблю. |