Онлайн книга «Код Маннергейма»
|
Август 200… г., Санкт-Петербург Когда Николай в начале второго — бесконечная привычка опаздывать всегда и всюду — вошел в уютный зальчик «Роуз Паб» на Фурштатской, Андрей Богданенко, одноклассник и афганский однополчанин, его уже ждал. Он поднялся навстречу из-за уединенного столика в углу — спиной к стене, лицом к залу. «Профессия — вторая натура», — усмехнулся Николай. Выглядел Дюня, как его звали в 10-м «Е» республиканской физматшколы, прекрасно. По-прежнему хорош собой: жгучий брюнет с карими глазами и правильными, тонкими чертами худощавого лица — удачное смешение украинской и татарской кровей. Дюня сохранил стройность. Юношеская худощавость и гибкость сочетались с широкими плечами и мощными мышцами тренированного атлета. Легкая изморозь седины на висках завершала картину уверенного, знающего себе цену успешного мужчины средних лет. Темно-серый костюм, светло-голубая сорочка и галстук (слишком консервативный, чтобы быть недорогим) — не Дюня, а просто воплощенная мечта романтических читательниц дамских романов. Обошлись без объятий, лишь крепко стиснули в рукопожатии ладони. Дюня широко улыбнулся, демонстрируя отличные зубы: — Сколько лет, сколько зим, БЭС!.. — Он вспомнил школьную кличку Николая. Так Полуверцева прозвал ближайший друг Серега, постоянно поражавшийся широкой Колькиной эрудиции. Отсюда и кличка: БЭС — Большой энциклопедический словарь. — Привет, Дюня, — в тон ему ответил Николай, — значит, все же помнишь 10-й «Е»? Прекрасно выглядишь, настоящий полковник. Или?.. — поинтересовался он. — Или. — Дюня, с плохо скрытым удовлетворением, пояснил: — Недавно получил генерала — я ведь боевой офицер, это имеет значение. А 10-й «Е» как не помнить — чудесное время. «Ни фига себе, — подумал Николай. — Генерал-майор ФСБ — это ведь очень крупная шишка. Как это он согласился мне помочь?» А Дюня высоким и ломким голосом, почти не изменившимся со школьной поры, продолжал интересоваться: — Ну, как поживают дорогие одноклассники, встречаетесь небось? «Да, голос прежний. Как в Алма-Ате двадцать пять лет назад или в Герате — в восемьдесят пятом, а вот глаза другие — эфэсбэшные, недоверчивые, холодные и оценивающие. Настоящий, мать твою, генерал». Николай коротко рассказал о последних встречах одноклассников. Дружный и талантливый 10-й «Е» разбросало по всему свету. Большая часть одноклассников жила в бывшем СССР, но были «наши люди» и в Израиле, и в Штатах, и в Канаде, а один умудрился даже попасть в Новую Зеландию. Расстояния и время, конечно, сказывались, но при малейшей возможности одноклассники старались собираться. Вот как раз этим летом встречались в Москве, отмечали двадцатипятилетие выпуска в новой большой квартире преуспевающей бизнесменши Таньки Гиш. Дюня мечтательно усмехнулся: — Помнишь, как Танька объясняла написание своей фамилии новому учителю географии? Старичок был глуховат и никак не мог расслышать странное для советского уха сочетание букв. И тогда Танька транскрибировала: «Г и Ш» без мягкого знака». Да, Танька, Танька, — героиня первых юношеских эротических фантазий. Богиня поллюций!.. Она уже в восьмом классе была вполне оформившейся сексапилочкой. Правда, сама об этом, похоже, не подозревала… С тебя бутылка, — резко сменил он тему, — заказывай. — Не вопрос. Только, знаешь, на работе я обычно не пью. — Не переживай, БЭС. Хочешь, позвоню твоему начальству?.. — Обойдемся как-нибудь, — буркнул Николай и направился к стойке. Обнаружив в карте среди умопомрачительно дорогих «Хенесси» и «Мартелей» скромного «Медного всадника», он попросил принести бутылку и нарезать несколько яблок, с сожалением подумав о том, что в магазине все это стоило бы в три раза дешевле. Через пару минут хорошенькая официантка принесла заказ. Судя по тому, что дополнительно присутствовал нарезанный тонкими ломтиками лимон, посыпанный сверху сахаром и кофе, Николай понял, что администрация заведения хорошо осведомлена о вкусах Дюни. Тот в качестве коньячной закуски признавал лишь «николаевские» лимончики. Предупредительная девочка, открыв бутылку, разлила коньяк. — Ну, давай. — Дюня слегка прикоснулся краем своего бокала к Колькиному. — Со свиданьицем!.. Рад, что все же помнишь меня. «Тебя забудешь, как же…» — подумал Николай. Коньяк оказался неплохим. Правда, довольно жестким. Дюня отправил в рот ломтик лимона и тут же плеснул в бокалы следующую порцию: — Вторую — молча. Они выпили не чокаясь. «Интересно, помнишь ли ты, Дюня, загубленных тобой ребят?» Они вместе воевали «за речкой», только Николай — рядовым стрелком пограничной мотоманевренной группы, а Дюня — лейтенантом, только что окончившим Высшую школу КГБ, стажером элитного «Каскада». Он любил участвовать в боевых выходах и при этом нередко выполнял обязанности командира группы, в которой служил Николай. Оказался Богданенко не самым плохим командиром, попадались и хуже, но чересчур жестоким и честолюбивым. Для Дюни всегда главным было — доложить об успешно проведенной операции. И ради этого он не жалел никого. Правда, надо отдать ему должное, и себя тоже. В одном из рейдов в окрестностях Герата они наткнулись на группу душманов человек из десяти. Завязался бой, и «духи», отстреливаясь и скрываясь за невысокими дувалами, разгораживающими большой полузаброшенный виноградник, отступали, а затем — попрятались в кяризах. [15] В километре от места боя располагался крупный кишлак. Моджахеды наверняка уходили туда. Дюня не стал вызывать подкрепление. Он решил уничтожить «духов» самостоятельно. Боевая группа — двадцать солдат и сержантов, большинству из которых не было еще и двадцати лет, — двинулась по винограднику к кишлаку, рассчитывая перехватить «духов», когда те полезут из-под земли. Два БТР прикрывали их со стороны дороги. На подходе к кишлаку они попали в засаду. Скорее всего, моджахеды специально отправили небольшую группу, чтобы заманить их в капкан. Не исключено, что главной целью являлся Дюня — за взятого живьем офицера «Каскада» американские советники сулили 100 тысяч долларов. Для афганца — неслыханные, запредельные деньги. Первый БТР подорвался на фугасе. Сплющенный мощным взрывом, как консервная банка, он опрокинулся в кювет. Николая, ехавшего на броне второго БТР, контузило взрывной волной. А потом настал ад… Группу накрыли плотным минометным огнем. Контузия спасла Николаю жизнь. Он слетел с брони и упал по счастливой случайности за одним из дувалов, который прикрыл его от осколков. Вой мин, тяжелый характерный стук АГС — откуда у этих сук АГС?! — дикие стоны раненых — все это обрушилось разом в тот момент, когда после взрыва к нему вернулся слух. |