Книга Нарцисс в цепях, страница 170 – Лорел Гамильтон

Похоже, что последние четыре года я все время опаздывала. Опаздывала спасти, опаздывала защитить от чудовищ. Я стала уборочной командой — той, которая приезжает, когда вокруг разбросаны трупы, и прибирает грязь. Я убивала чудовищ, но уже после того, как они творили свои ужасы. Даже сейчас Химера уже многих перебил и замучил, но я могла сознаться перед собой, если не вслух, что где-то в глубине души на других мне было наплевать. То есть мне было жаль и Джину, и любовника Бахуса, и Аякса, которому отрезали конечности, но для меня это была абстракция. А Черри и Мика — реальны. Что Мика так быстро стал для меня реальным, меня пугало, но если не слишком в это вдумываться, то можно было действовать, мыслить ясно, дышать нормально. Слишком много думать — тогда мысли начинают метаться, а дыхание становится слишком частым.

Большая часть клуба была темной и пустой. Компания, как они это называли, помещалась наверху. Это была комната в конце большого белого коридора, куда мы приходили спасать Грегори и Натэниела несколько дней назад. Химера ждал возле двери в черном капюшоне, с открытыми прорезями для глаз, и тщательно завязанный галстук в сочетании с белой рубашкой странно выглядели при кожаном капюшоне. Руки он держал за спиной и прислонился к стене. Он пытался придать себе небрежный и уверенный вид, но нервничал, и это можно было заметить, даже не имея способностей ликантропа.

Джина смогла подняться по лестнице лишь с помощью двух гиен. Могли ей помочь мы с Зиком, но он притворялся, что конвоирует меня, а у Джины под шалью была записка, которую следовало передать гиенам. Записка была от Бахуса, и он просил в ней впустить его через потайной вход. Очевидно, Химера не спрашивал, нет ли в клубе потайного входа, поэтому никто ему не сказал.

Глаза Химеры обратились к ней.

— Джина... — Он покачал головой. — Уведите ее, ей нужен врач.

Гиены не стали спорить — просто повернулись и пошли по коридору обратно. Бывший с ними змей остался стоять, не сводя подведенных черно-зеленых глаз с лица Химеры. Я бы сказала, что он стоял по стойке смирно как хороший солдат, но не только. Было на его лице что-то большее, будто так стоять, ожидая приказов Химеры — самое чудесное занятие на свете. Выражение терпеливого обожания само по себе было жутким, и я поняла, почему Бахус сказал, что змеи должны умереть. Не за то, что они делали с гиенами, не из мести, но потому что те, кто почитают своего царя как бога, в дворцовых переворотах не участвуют.

— Я не был уверен, что вы приедете, миз Блейк.

Голос был знаком, но я не могла вспомнить откуда.

— Вы мне как-то не оставили выбора.

— Мне жаль, что так получилось.

— Настолько жаль, что вы готовы отдать мне моих леопардов и отпустить домой?

Он почти улыбнулся, но покачал головой:

— Мика не ваш леопард, а мой, миз Блейк.

И снова голос прозвучал знакомо, но опять я не смогла вспомнить. Я пожала плечами:

— Вы меня сюда призвали под условием, что и Черри, и Мика будут отпущены невредимыми. Звучит так, будто они оба мои.

Он снова покачал головой:

— Отдав Мику, я бы отдал всех своих леопардов, а такого желания у меня нет.

— Значит, вы солгали, чтобы заставить меня приехать.

— Нет, миз Блейк. — Он вытащил руки из-за спины. Руки были в черных кожаных перчатках. — Соедините с нами свой пард, усильте нас.

Я покачала головой:

— Я приехала освободить своих людей, а не вступить в ваш клуб.

Он поглядел на Зика:

— Ты объяснил ей, чего я хочу?

Зик рядом со мной переступил с ноги на ногу.

— Вы мне сказали, что, если она приедет без оружия, вы освободите Мику и другого леопарда. Больше ничего вы мне не говорили.

Химера нахмурил брови — это было видно даже сквозь капюшон. Почесал лицо под капюшоном, будто там что-то его беспокоило.

— Я помню, как говорил тебе, что она должна присоединиться к нам.

— Вы последние недели много говорили разных вещей, — очень осторожным голосом ответил Зик.

— Давно вы Нимир-Ра у леопардов? — спросил он голосом обычным, ординарным, хотя руки его продолжали скрести лицо.

— Около года.

— Тогда вы, как и я, должны понимать необходимость объединения всех форм животных. Единственное, что позволяет нам приезжать в каждый город и подчинять себе мелкие группы, — это то, что большие группы им не помогают. Как горожане, которые звонят в полицию, только когда грабят их квартиру. А те, кто на них не похожи, могут проваливать ко всем чертям.

— Я согласна, что общине ликантропов не помешало бы некоторое сплочение, но не думаю, что пытки и шантаж — лучшие для этого средства.

Он прижал ладони к глазам и выгнул спину, как от боли. Змей тронул его черными ручками. Химера передернулся, потом поднялся, а змей все еще касался его — успокаивал, я думаю.

Химера посмотрел на меня в упор, взялся за кожаный капюшон и сдвинул с головы. Темные волосы, промокшие от пота, перепутались и тосковали по расческе. Седина на висках больше не придавала ему достоинства. Скорее это была прическа сумасшедшего ученого, который сделал что-то страшное и поседел в одну ночь. Сбоку шеи были видны шрамы. Орландо Кинг, он же Химера, смотрел на меня сверху вниз.

Я таращилась, отвесив челюсть. Слишком я была поражена для других каких-нибудь действий.

— Я вижу, вы меня только теперь узнали, миз Блейк.

Я покачала головой и смогла заговорить лишь со второй попытки.

— Не ожидала вас здесь увидеть.

Даже для меня это прозвучало как беспомощное блеяние. Но я хотела сказать, что Орландо Кинг, первый из охотников за скальпами, не должен был оказаться вожаком банды одичавших оборотней. Как-то это не подобало.

— Так вот почему вы знали все обо всех оборотнях в городе — к вам обращались за помощью!

Он кивнул:

— Обо мне стало известно, — после того несчастного случая, — что я охочусь за одичавшими ликантропами и не информирую власти. Паршивые овцы не должны портить все стадо.

Глядя на него, я пыталась сообразить.

— О вас говорят, что после того как вы пережили близость смерти, вы смягчились, но на самом деле вы подцепили ликантропию, и вот почему перестали охотиться.

— Мне казалось неправильным преследовать других несчастных, — согласился он. — Людей, которые еще менее меня были виновны в том, что стали ликантропами. Я по крайней мере охотился за вервольфом, который меня чуть не убил. Я пытался ему причинить вред. А почти все люди, выжившие после нападения, были ни в чем не виновны.

— Я это знаю, — согласилась я тихо, потому что факт, что Химера на самом деле Орландо Кинг, не объяснял для меня загадку, а только запутывал. Я сейчас понимала еще меньше, чем когда входила в это чертово здание.