Онлайн книга «Медвежий ключ»
|
— Чего на свете не бывает… Но прозвучало это неуверенно и после некоторого молчания. — Значит, не встречали, верно? И представить себе этого не можете? — Ну-у… Пожалуй, не могу. — И еще одно… У меня в картотеке 114 случаев нападений медведя на человека. У этого… вами героически застреленного… у него галстук был? Не было. А окрас светлый? — Вы же видели, Владимир Дмитрич, светлый зверь, хотя и крупный. — Ну так вот, в моей картотеке нет ни одного случая нападения на человека светлого зверя без ошейника. И девочка, если не ошибаюсь, говорила что-то про темного медведя? Опять протестующий гомон, в котором главными словами были знакомые Толстолапому «темнота», «испугалась», «ребенок» и «не разберешь». Умный Старик, чье имя знал, но не мог выговорить Толстолапый, опять долго качал головой. — Ладно, а вы нам что скажете?! Маралов тоже много чего сказал, и в его речах тоже мелькали знакомые Толстолапому вещи: ловушки, яды, собаки, а главным образом, ружья разного калибра, сорта пороха и пуль. Поговорили… Лимонная полоска совсем растворилась за горами. Последний раз пошла по рукам бутылка с жидкостью, делающей людей еще большими дураками. Охотники пошли домой, и никто уже не слышал, какие разговоры вели они, бредя посреди сельской улицы, между затихших усадеб. Тихими голосами, никого не стремясь обидеть, но и выражая мнение «своих», говорили охотники про то, что наука — дело хорошее, но ведь и они не дураки. Что слава Богу, не первый год топчут они тайгу, и кое-что соображают, в том числе и в медведях. Что ясное дело, не по городу ходят медведи, обижают людей… скажем, гоняют подростков. Не их, ученых, дочек и внучек вполне могут сожрать людоеды, так что пусть они и разводят теории, а дело охотников — практика. Повторюсь еще раз — говорили они вполголоса, бредя посреди спящей деревни, и даже в окрестных домах если и услышали что-то, то только одно — вот идут люди по дороге, тихо беседуют. Если Товстолес или Маралов и могли бы догадаться, что говорят друг другу эти люди, то уж никак не Толстолапый. А на крыльце того же дома и возле крыльца еще долго сидели и лежали люди, лилась тихая речь. Давно унесли спать девочек, сняв с одеяла прикорнувшую Аполлинарию: так и свернулась клубочком возле мамы. Юлиания отправилась изучать двор, влезла на забор около бани. Взрослые удивлялись, как ребенок ухитрился забраться так высоко, а Толстолапый пережил сложные минуты, пока Лена снимала с забора орущую Юлианию, в полутора метрах от его головы. Вызвездило, и большое интересное созвездие встало чуть слева над баней — как раз там, где засел Толстолапый. Лежа на одеяле, Михалыч показывал Лене это созвездие обглоданной куриной костью; к ним подсел Товстолес, рассказал несколько историй про созвездия, медведей и леса. Толстолапый мало что понял. Сергей Данилов мучил Маралова, потом потащился к Товстолесу. Маралов обнаружил вдруг, что стайка ребятишек все сидит, слушает Владимира Дмитриевича, раскрыв рты. — Сашка! Дарья! А ну спать! — Сейчас… Скрипнула калитка, мимо зарослей крапивы пронеслась стайка ребятишек от восьми до двенадцати лет. С шумом лезли на мостки, мыли руки, ноги и уши, визжали от холода и сырости, чистили зубы, сталкивали друг друга в воду. — Куда толкаешься! — Сам толкаешься! — Где мое мыло?! — Нечестно! Толстолапый морщился от крика; нарастало желание выскочить из крапивы, рявкнуть, чтоб ветром сдуло этих орущих с мостков. Но нельзя: и пригодится еще не раз место, и очень уж важные вещи говорил как раз Данилов Товстолесу: мол, Данилов искал человека, о котором говорит Товстолес. Но нашел он мало следов преступления: что не унесла река, съели другие медведи, замыл сильный дождь. Ливень лупил почти что сутки, и после него искать следы даже тяжело нагруженного человека не имело никакого смысла. Если и были следы… — Ну, какое у него оружие, и про внешность я вам рассказывал… — Рассказывали, профессор. Если я кого-то поймаю в лесу, буду знать… — В лесу поймать можно только тех, кто не умеет прятаться. Как бы вас самого не поймали, Сережа, так что ходите осторожнее. Кто-то в лесу есть, и очень, очень нехороший. Видели бы вы его рожу… — А видели бы вы, Владимир Дмитриевич, что он с людьми делает! Ну так и что? Мы здесь, чтобы его и обезвредить. А что он опасный, мы знаем. — А насколько опасный — не знаете! — вмешался тут Дмитрий Маралов. — В лесу попадается такая сволочь, что только диву даешься! — Это который за пачку «примы» убивал? — усмехнулся Андрюша Маралов, припоминая старую историю. — Был и такой… — Странно… Это когда случай был? — заинтересовался Данилов. — Лет двадцать назад, в Кузнецком Алатау. Одичал мужик, просидел зиму в избушке. Под самую весну зашли к нему двое, угостили сигаретами. Он попросил еще, ему не дали. Ну, и… В общем, они не ожидали, а он их обоих топором. И ведь если бы успел трупы унести подальше, кровь замыть, мог бы вывернуться… Мало ли, куда ушли люди, где пропали. А он, видимо, еще и лентяй был, трупы волоком тащил, и спрятал в двух шагах от избы. Когда взяли парня в работу, сознался — убил-де, чтобы еще покурить. — Ничего не понимаю! Случай — ярчайший, а нам про него — ничего! Сашка вон истории из детективов вспоминает, а тут такой перл! Маралов лежал, посмеивался. — Может, вам и знать не полагается? Данилов все еще не включился, когда Вася спросил деловито: — Там же его и прикопали? Маралов рассмеялся, не ответил, а Данилов как-то очень остро вспомнил, что у Васи и отец, и дядька — охотники где-то на севере. Возвращалась детвора, прошла в двух метрах от головы Толстолапого, шумела, толкалась уже в ограде. Толстолапый каменно молчал: его очень интересовал разговор про этого, с порога. Разница между ним и людьми состояла вот в чем: Данилов и Маралов понятия не имел, кто это, и где его надо искать, а Толстолапый это знал. Но Данилов и Маралов, стоило им это узнать, могли обезвредить убийцу, а вот у Толстолапого на это вполне могло бы и не хватить сил. — Гм… Дмитрий Сергеевич! Вы ставите меня в не очень простое положение. Я все-таки майор милиции… — А я вам ничего не говорил! Докажите что-нибудь сначала. Я вам только объяснил, какое это опасное дело, искать кого-то в тайге. Там, в зарослях, могут засесть жутчайшие типы! Тот, в моей практике, хоть был полнейший неумеха и балбес — уже хорошо. А представьте, негодяй — и приспособленный да сильный, вроде этого с порога? Ну то-то… Помолчали. Тлели сигареты у Данилова, Васи и Саши. — Ну, и как его ловить, по-вашему? — Кого? Который с порога, или вашего убийцу? |