Онлайн книга «Уши в трубочку»
|
Он помрачнел, на лицо набежала тень. Голос от пережитого волнения стал хриплым и прерывистым: – Была великая битва… мы победили, однако нас осталось семеро героев… И мы понимали, что в следующем бою с силами Тьмы поляжем все. Мои товарищи ушли поднимать народ, а я ударил в скалу, она расступилась, я вошел в нее и сказал, что появлюсь не раньше, чем моей стране будет грозить великая беда. Ты меня призвал… реинкарнировал, освободил из каменного гроба, значит, пришло время Великой Битвы? – Не знаю, – повторил я. – Как говоришь, звалась твоя страна? – Ария, – ответил он с недоумением. – А мы – арийцы… А что, сейчас кто-то смеет называть ее иначе?.. И почему здесь так сыро и холодно? Неужели наступил Великий Холод, Предвестье гибели мира?.. Я поперхнулся, сказал торопливо: – Видать, твою скалу потом распилили на каменные блоки. Одни увезли на великую стройку египетских пирамид, другие – в Баальбек, а третьи обтесали и приволокли сюда, в холодную и сырую Англию. Здесь всегда так. Здесь солнце увидишь реже, чем в Сахаре – дождь. Или Ария в Гималаях? Но ты не один, не один такой… Хотя, признаю, первый! Потом по твоему примеру в скалы ломанулись целые толпы. Мгер Младший все еще спит в скале, ждет, когда плохо придется его Армении. Даже землетрясение в Спитаке не разбудило. Король Артур спит неподалеку, Кухулин – севернее, княжна Лебедица – к востоку, король Ирпинь со своими сыновьями – по ту сторону пролива, но рекорд поставил Илья Муромец – ушел в скалу с семьюдесятью богатырями и всей дружиной! Где он только и скалу там нашел… Арий слушал внимательно, лицо становилось все несчастнее. Но посуровел, подобрался и сказал твердо: – Значит, в последний бой вступит большой отряд героев. – Да, – согласился я, – только… гм… Взгляд мой не отрывался от его плеча. Татуировка выполнена неплохо, но не мастером, это видно. Удалить ее будет не жаль, а само удаление займет от силы десять ми-пут и обойдется в двадцать долларов. – Ты это… – я указал на свастику, – спрятал бы ее. Он в удивлением проследил за моим пальцем. Взгляд достиг эмблемы на правом плече: – Знак Солнца?.. Что, настало царство Тьмы?.. А, понимаю, почему ты инкарнировал именно меня, вечного борца с силами Тьмы и Хаоса… – Да нет, – прервал я. – Просто сейчас такой период… отрезок времени… потом все наладится!.. что этот твой знак считается в ряде стран… гм… промышленно развитых, но умственно отсталых, потому диктующих свою волю остальным… словом, он считается чем-то нехорошим. Он взревел, как разъяренный лев, не столько раненный, сколько оскорбленный: – Что? Светлый знак Солнца? – Увы, – сказал я торопливо. – Он самый. Свастика. Сварга, если по-старорусски… Ну что делать… Мир такой! Так что накинуть бы тебе че-нить… Он сказал несколько рассерженно: – Со мной походный мешок, там есть пара рубашек. – Возьми, – посоветовал я. Он быстро сбегал, ухитрился снова не свалить глыбу, вернулся с объемистым заплечным мешком. Я проследил, как опустил на землю, на свет появились рубашки. Я поморщился: – Хороший покрой, самый раз… но цвет, гм… – Что цвет? – спросил он свирепо. – Коричневую не надо, – объяснил я с неловкостью, – черт знает что подумают… Да если бы только подумали, а то радостно так затявкают: ага, мол, фашисты, фашисты, фашисты! Глохнешь от их подобострастного тявканья. Добро бы тявкали только те, кому это по рангу, по должности и по прочим признакам, но больше всего крику от наших же придурков, что таким образом грамотность свою показывают, как телеграфист Надькин, но никак не поймут, почему все-таки телеграммы сухие… И черную – упаси боже!!! Да и синюю не стоит, с нею тоже разные ассоциации, намеки, то да се. Кто сионистом обзовет, кто педиком – все одно как-то не совсем по шерсти, если в самом деле не педик… А синяя – слишком близко к голубому, как бы концентрация голубизны, еще злее, ядовитее… Да, красный цвет хорош, но если в зюгановцы запишут, то демократы понятно чем закидают!.. Не отмоешься. А то и вовсе – тьфу-тьфу! – ампиловцем сочтут, это вообще как красная тряпка для вечно брюзжащего интеллигента. Зеленую? Приятный цвет для глаз, для сукна под бильярд, врачи рекомендуют, но только… – Что? – Да как бы не приняли за зеленого. Ну, которые кошек подбирают, траву берегут, под судна кидаются… Зеленым хорошо быть только в Гринписе, да и то в открытом море. Где-нибудь посредине. Иначе сразу придется с нефтяными пятнами бороться, дохлых чаек спасать, из пингвинов дуст вытряхивать… – Разве это плохо? – Понимаешь, – сказал я совсем уж затравленно, – зеленые сейчас почти антиглобалисты, а у нас сейчас такая форма фашизма, демократией зовется, что все запрещено, окромя самой демократии! Так что и желтую положь взад, а то примут как намек на желтомордость, проблема Азии стоит остро, там такое происходит, прям взрыв национальных чуйств! Во всем находят оскорбление для нацдостоинства и нацинтересов. Возьмут и перестанут поставлять компьютеры да телевизоры, вся Европа загнется без их бытовой техники. Он с убитым видом вытаскивал и вытаскивал из сумки рубашки, я рассматривал и отвергал либо по вышивке, либо по намекивающему цвету, гора одежды стала едва не выше самой скалы, наконец я воскликнул: – Стоп! Он смотрел с недоумением: – Что ты увидел? – Вот это! Что это у тебя? Он пожал плечами: – Да просто еще один мешок. В запас. – Его и наденешь, – распорядился я. – Это демократично. Серый цвет – что надо. Никто не придерется. Сейчас весь мир серый, и везде торжество серости. Это называется демократией, чтоб ты так хорошо жил… в смысле, чтоб знал! Мы с тобой прикинемся, что на стороне победителя!.. Сейчас все так делают, здоровье дороже. К тому же, если разобраться, в сером цвете есть все, потому он и такой вот богатый… Скоро и нефть всю подгребет. Арий покачал головой: – Ты что-то путаешь. Это в белом – и красные, и коричневые, и голубые, а в сером – только серость. Ладно, мы в стане врага, надо идти так, чтобы нас не заметили. – Нас? – переспросил я. – У тебя свой бой… ну, вернуть свободу и независимость Арии… или Арьеланду? А я должен нагнать своих врагов, пока не удрали к звездам. Его глаза загорелись. – К звездам? Они – боги? – Посильнее, – буркнул я. – Но и мы не лыком шиты. Он смотрел на меня с великим уважением. – Я – твой воин, – сказал он твердо. – Сейчас мы настигнем твоих врагов, я обязан тебе помочь, ведь это ты меня освободил из камня, а потом ты поможешь мне возродить былую славу моей великой страны. |