Онлайн книга «Уши в трубочку»
|
– Надеюсь, застрахована! – прокричал я. – О чем ты? – спросила она шепотом. – Там царапина вдоль борта, – объяснил я. – Баксов на триста! Она смотрела непонимающе, из ее наручных часов все так же доносился скрипящий голос, наконец торкесса опомнилась, прокричала: – Мы на Окружной!.. Из часов донесся деловитый голос: – Где? Я взглянул на проносящиеся мимо знаки. – Между Котельниками и Белой Дачей! – Перестраивайтесь в крайний правый ряд, – послышался голос из мобильника громче. – Там вскоре съезд на Верхние поля. Побыстрее, буду ждать у пруда. Она взглянула на меня с надеждой. Я буркнул: – Это труднее… Она завизжала, пришлось резко бросить машину к разделительному бордюру, едва избежали столкновения с КамАЗом, чиркнулись бортами с джипом, подрезали ладу, пугнули волгу и проскочили, задев железобетонный барьер, на свою сторону. За спиной слышался привычный грохот, лязг, в небо рвались столбы оранжевого огня, взлетали сорванные крылья, бамперы, дверцы и части водителей. Съезд буквально на той стороне, я устремил машину едва ли не поперек шоссе, какое же оно широкое, а казалось, узкое, особенно в пробках, справа и слева сигналят, матерятся, но мы успели, дальше изогнутая красивой дугой дорога вывела на Верхние поля, а через пару минут торкесса закричала: – Вот он, притормози! К бордюру вышел невысокий человек в грязном поношенном свитере, волосы в беспорядке, лицо сонное, недовольное, сразу видно – наш человек, такой классическую музыку слушать не станет. Я остановил машину, он тут же ввалился на заднее сиденье, буркнул хриплым пропитым голосом: – Меня зовут Кваргом. А теперь лучше всего на Ставропольскую. Они пытаются перехватить на Верхних полях. Странно, почему не задействовали всех? Особенно Пурнеля, Рокси, Озагунда и Л-четырнадцатого. Торкесса сказала мстительно: – А они уже догорают! Кто где. В разных весьма местах. А Л-четырнадцатый так и вовсе вылетел, аки птица, через разбитое окно… – Он жив? – спросил Кварг с беспокойством. – Или только прическу попортил? – Да, – ответила она с сарказмом. – Попортил! Если можно не попортить, когда на скорости в сто восемьдесят сталкиваешься с большегрузом. Потом еще лопаешься под колесами того же грузовика. А их у него как у сороконожки! А потом и под колесами всей колонны… Я уж не упоминаю о такой мелочи, что вылетел через лобовое стекло вообще без головы… Кварг с заднего сиденья удивленно хрюкнул: – Редеет их агентура, редеет. От него пахло пивом, он взрыгивал, чесался, потел, что значит, в доску свой, такой не будет посещать балет, слушать Баха и читать Камю, как делают все маньяки, злодеи и вражеские шпионы. Торкесса сказала: – Успеваем перехватить Илельну? – Нет, – сказал Кварг со вздохом. – Она сейчас уже на Волгоградском. Я поинтересовался: – А куда она должна попасть? – На Новорязанское шоссе, – ответил он несчастным голосом. Я молча добавил газу. Торкесса вскрикнула, мужик беспокойно задвигался, когда мы на скорости в сто семьдесят проскочили под широкой полупрозрачной трубой перехода, где предостерегающе мигают огоньки: «Ограничение скорости – 100 км»… «Ограничение скорости – 100 км». Кварг спросил с беспокойством: – Не слишком ли… – А мы что, – спросил я, – не джигиты? Новичок, да? – Да, – ответил он настороженно. – А чем я себя выдал? – Дык хто же соблюдает правила? – изумился я. – Они ж для того и висят, чтобы инопланетянам головы дурить! Поверит такой, поедет по правилам, а его тут наша контрразведка и цап за шиворот: ты чего, гад, крадешься? Они заговорили между собой вполголоса, очень встревожено, я все наращивал скорость, шел между крайним левым и соседним рядом, играл в шахматку, постоянно обгонял, подрезал, проскакивал, проныривал, совсем задурил обоим головы, в какой-то момент раздался дикий крик за моей спиной: – Вот она!.. Вот!.. Вон в той колеснице серебристого цвета! Я присмотрелся, кивнул: – В мерсе, понятно. Значит, красивая… Это жены у мерсовиков – уроды, зато девки… Идет шибко, но ничего, догоним. Торкесса посмотрела на меня злобно. Кварг согласился: – Исключительно красивая. Торкесса посмотрела на него еще злобнее, что и понятно, все мужчины должны говорить только о ней, женский ум не в состоянии понять такой непостижимой вещи, что во Вселенной могут встретиться мужчины, которые совершенно равнодушны к ее внешности. Хотя, если говорить правду, в отношении торкессы таких надо искать где-нибудь за пределами Вселенной. – Прижать к бортику? – предложил я деловито. – Впереди мост. Можно так прижать, что вылетит вместе с машиной. Или по частям. – Давай, землянин, – сказал Кварг кровожадно. – Если бы ты знал, сколько она у нас лучших агентов извела! – Галактических? – И галактических, и метагалактических, и параллельных, и подпространственных, иномерных, макросных… Я вздрогнул, зябко повел плечами: – Что, все эти… двухголовые? В смысле, инопланетные? Он сказал с поблажливостью, даже поблажливо: – Вы даже не представляете… даже не представляете, сколько на этой крохотной планете… скажем, неземлян! – Сколько? – спросил я довольно глупо. Потряс головой, спросил иначе: – А чего они, а? Медом намазано? Халява наклюнулась? Торкесса, мстя за невнимание к ее красоте, в великом презрении сдвинула хрупкими плечиками: – Если возмечталось, что все из-за вас, дорогой граф, то выбросьте эту блажь. – Но ведь вы… – И я, – сказала она с неохотой, – и Кварг, и даже Индельв, а может быть, даже еще с две-три сотни агентов здесь из-за вас… Вы, несмотря на свою дикость, очень важны нашей Всегалактической конфедерации. Но остальные ищут совсем другое. Для них наша Галактика… Кварг вставил с невеселым смешком: – Эта. – Что? – переспросила она. – Эта Галактика, – пояснил он. – Мы говорим «наша Галактика», а они… В его пропитом голосе ясно слышалась зависть. Торкесса кивнула: – Да, для них эта Галактика – песчинка! Древнейшие из преданий Вселенной говорят, что именно на Земле хранится краеугольный камень, из которого пошла Вселенная. И если его достать… |