Онлайн книга «Уши в трубочку»
|
– Я поведу. – Почему? – Если придется отстреливаться… – Все понятно, – ответил я и выпятил грудь, – это мужская работа. Мужчины страсть как любят стрелять! Охранник на выезде посмотрел с великим подозрением, но торкесса улыбнулась чарующе, да и я выгляжу круто, никто другой не сумел бы угнать с этой стоянки машину, но мы ж инопланетяне, не хрен собачий, так что машина без препятствий выкатила на улицу. Торкесса некоторое время вела, глядя только прямо перед собой, на меня не смотрит, давая время привести дыхание в норму. А когда раскрыла хорошенький ротик, голосок был саркастическим: – Ну и зачем это все? Я растерялся: – Как зачем? – Да, – повторила она упрямо, – зачем? Ты сколько людей… обидел? А они к нам никакого отношения не имеют. – Уже не имеют, – согласился я. – И не имели раньше, – возразила она. – Ничего, – возразил я бодро, – наркотикам тоже надо сказать нет!.. Правда, они не слушают, но все равно! Вот я и сказал свое «нет». – И для этого столько бегал, прыгал, плавал, кувыркался… Я ощутил, как жаркая волна накрыла меня с головой, уши защипало. Пробормотал: – Но ведь… Нужен был драйв! И дабл твист. Я все это дал. Вся жизнь – театр, а люди в нем… икринки. – Вся жизнь – театр, – поправила она педантично, – люди в нем – актеры, а главную роль играют деньги. Так у вас говорят? – Ну раз театр, – пробормотал я, – то мне суфлера бы… – Я твой суфлер, – сказала она категорически. Машина проносилась по затихшим улицам, как снаряд, торкесса начинала засматриваться на рекламы прокладок и шампуня от перхоти. Я обеспокоился, впереди прямая дорога вилюжит, поинтересовался осторожно: – Ты веришь в бессмертие? – Конечно, – ответила она с удивлением. – А что? – Я нет, так что сбавь скорость, там впереди крутой поворот… – Вся жизнь, – сказала она мудро, – крутые и неожиданные повороты! – Жизнь, – возразил я, – на десять процентов из того, что с нами происходит, а на девяносто – как мы реагируем. Я просто человек, который на все реагирует! Ветер расплел прядь ее волос и стегнул меня по лицу. Я ощутил, как по телу пробежал электрический ток, оно реагирует даже раньше, чем я соображу, как реагировать правильнее, чертовы инстинкты, чего это мы от обезьян, а не от осьминогов! – А я всю жизнь мечтала, – вздохнула она, – о банальном счастье… Встречный ветер срывал с ее пухлых губ звуки, а букву «б» она произнесла так тихо, что я запнулся с ответом и внимательно посмотрел на нее, не послышалось ли, но ее лицо оставалось строгим и одухотворенным, и я решил, что если даже в самом деле услышу то, что послышалось, все равно решу, что у меня ухо со странной дырой, и, не дрогнув, буду продолжать говорить о Высоком. – Мечтать не вредно, – возразил я. – Вся жизнь – мечта, хотя подобна коробку спичек. Обращаться с ней серьезно – глупее глупого. Обращаться несерьезно – опасно. – Что такое коробок, – произнесла она медленно, с трудом выговаривая непонятное слово, – спичек? – Есть же такие дикие люди, – изумился я. – Вы там на Бетельгейзе огонь трутнем добываете, да? – На Бетельгейзе нет жизни, – объяснила она терпеливо. – Это и понятно почему. – Почему? – У вас даже спичек нет! Она фыркнула: – Теперь я понимаю, почему аппаратура для поисков разумной жизни во Вселенной всегда направлена от Земли. – Интеллект, – сказал я мудро, – это такая штука, что может встретиться и еще где-нибудь в космосе. Если искать, конечно, долго. Разумеется, не на Бетельгейзе… Она окрысилась: – Я не с Бетельгейзе! – Да, а выглядишь… Ладно, забудем. Не будем падать духом ниже уровня смелости. Хоть называть вещи своими именами легче всего на заборе, но я скажу тебе, ты – великолепный напарник! Она буркнула недоверчиво: – Спасибо на добром слове! – Да не за что, – ответил я добродушно. – Это я не подумавши… Забыл, что в схватке доллара и евро победит юань, так предсказал Нострадамус, в борьбе тигра и крокодила – китаец на дереве, а добра со злом – обезьяна… в смысле, наблюдатель с Бетельгейзе. Так что я верю в человеческое дерьмо! Настанет день, когда оно заполнит весь мир! Я открыл бардачок, на колени выпал тяжелый армейский пистолет. Две запасные обоймы поблескивают надпиленными головками. И еще – длинная насадка глушителя. Торкесса косилась с недоумением, я тут же оглянулся, не гонятся ли за нами братки, у которых угнали, но пока чисто, кто же рискнет такое безумие, потому и без сигнализации. – Что это? – спросила она шепотом. – Пистолет, – объяснил я. – Пистолет – это не юбилей числа «пи», а… Она сказала раздраженно: – Я спрашиваю, почему с глушителем? – Хозяин машины, – сказал я высокопарно, – скромный человек. – А это при чем? – Скромные люди живут незаметно и стреляются из пистолета с глушителем. Она отвернулась с недовольной гримаской, странные какие-то эти земляне. И чего это все пророки предрекают, что эти существа будут править Галактикой, а потом и всеми вселенными? – Сворачивай, – велел я, – во-о-он на ту дорогу. Она свернула послушно, только брови взлетели на середину лба, там и остались, ибо я приподнял сиденье, достал оттуда автомат Калашникова, ящик с гранатами, а также небольшой гранатомет на двенадцать зарядов. – Теперь понимаю, – буркнула она, – почему никак не примут закон о свободной продаже оружия. Кто ж его покупать будет? – Как сказал наш недавний оппонент, – напомнил я, – лучшие цены не у дилера, а у сторожа. Пока продают сторожа, кому нужен такой закон? Ты что возьмешь? Она покосилась одним глазом, как хамелеон, сказала в нерешительности: – А что возьмешь ты? – Я? Выберу из того, что в багажнике… Смотри, куда прешь! Она едва не врезалась в стену, брови взлетели еще выше. – Прости. В багажнике? Ну да, в багажнике… конечно, в багажнике. Плечи вздрагивали, посматривала с некоторым испугом. Я сказал успокаивающе: – Обычно от неприятностей нас отвлекают новые. Помни, ты не убиваешь. Убивает оружие, врученное вам Родиной… Ну, в данном случае найденное в бардачке и в багажнике. |