Онлайн книга «Живодер»
|
И, повернувшись, он двинулся прочь, напевая себе под нос увертюру "1812 год" Чайковского, удачно воспроизводя грохот пушек и победный колокольный звон московских церквей. 8 Черри не успела вернуться домой в свою душную квартиру после ночных занятий по кик-боксингу, как раздался телефонный звонок. — Татем, Татем! — закричала она, но мужа дома не оказалось, и ей пришлось самой снять трубку. Несколько мгновений она молчала, слушая своего собеседника, потом произнесла пару слов и повесила трубку на рычаг. Когда через полчаса домой вернулся Татем, она сидела на большом белом диване. — Татем, — сказала она, — тебе звонили. Боюсь, у нас плохие новости. — О господи, что еще? — взвизгнул Татем. — Звонила твоя сестра. У твоего отца удар, он в больнице в Ипсвиче. — Слава тебе господи… я думал, это Клайв Хоул решил зарезать наш сериал… И только тут, осознав, что сказал, он разразился рыданиями. — Ты видишь, до чего он меня довел, — я уже радуюсь тому, что у папы удар. О господи… Господи… как мне плохо… я не хочу быть таким… не хочу… у меня опять начинается приступ страха… мне не хватает воздуха… Татем взял "сааб" и отправился в Ипсвич. Благодаря позднему часу ему удалось припарковать машину прямо перед главным входом с огромными вращающимися дверями и обилием зелени за стеклянными перегородками. "По крайней мере, это хоть отвлекло меня от мыслей о Клайве Хоуле", — подумал он. И только потом он понял, что сама эта мысль свидетельствовала о том, что он не прекращал о нем думать. Тогда он начал размышлять о том, не тошнит ли растения от этого постоянного кружения дверей, и так незаметно добрался до регистраторской, где ему указали, как пройти к отцу на отделение интенсивной терапии. По коридору взад и вперед ходила его сестра Одри. Они обнялись. — Как он? — Ничего. Главное, как он будет себя чувствовать в ближайшие двадцать четыре часа, — его подключили ко всем возможным аппаратам, которые должны помочь. Заходи. Она медленно и осторожно открыла ведущую в палату дверь, словно к той предыдущим недовольным пациентом была привязана граната, и они проскользнули внутрь. Кроме отца Татема там находилось еще три пациента, каждый из которых был подключен к множеству аппаратов, — они словно вросли в стариков, опутав их паутиной проводов. Медсестра стояла склонившись над чьей-то неподвижной фигурой. Татем заранее подготовил речь для прощания с отцом, но успел произнести лишь: "Папа, я…" — в этот момент все аппараты вдруг заверещали и загрохотали. Палата словно заполнилась невидимыми звездолетчиками, которые наперебой начали кричать: "Тревога! Тревога! Внимание! Внимание! Перегрузка! Перегрузка!" — Что это за ё-моё, что происходит?! — закричала медсестра в совершенно несвойственной для медицинского персонала лексике. — Что это за энергетический взрыв? Заметив Татема, она бросилась к нему и, распахнув его пиджак, обнаружила под ним два мобильника и три пейджера, прикрепленных к рубашке. — Выключите это сейчас же! — заорала она. — А что, если мне позвонит Клайв Хоул? — Мне наплевать, кто вам там будет звонить! Выключайте! Регулярная возня с мертвецами, оказывается, может придать молодой особе недюжинные силы: медсестра схватила Татема за руку и вышвырнула его за дверь. — Если ты не хочешь угробить своего папочку, быстро вырубай это! — добавила она. — Ты что, не видел объявления? Вход с мобильными телефонами запрещен! — Я не думал, что это относится ко мне… — С чего бы это? — Я работаю на телевидении… По прошествии некоторого времени Татема снова впустили в палату. Его отец уже открыл глаза и теперь обратился к нему слабым голосом: — Сынок, я должен кое-что сказать тебе — мне в этом призналась твоя мать перед смертью. Отнесись к этому спокойно. Я тебе не отец. Ты же знаешь, как твоя мать любила Кена Додда, считала его лучше всех на свете. Ну так вот, когда он играл в ипсвичском "Гомоне" в шестидесятых, она прошла за кулисы, и он пригласил ее в свою гримерку… ну и… Татем не стал это слушать. — Ладно, папа, прости, мне надо выйти и кое-что проверить, — порывисто сказал он. Он встал и вышел из палаты. Старик снова откинулся на подушку, и после этих последних усилий с ним произошла еще целая череда ударов, которые лишили его дара речи. Татем вышел из больницы и остановился в предутренней английской дымке, судорожно включая все свои телефоны и пейджеры и проверяя, нет ли на них каких-нибудь сообщений. Сообщений не было. — Черт! — взвыл он и набрал номер. — Здравствуйте… да, я абонент вашей службы, — произнес он, когда ему ответили. — Я жду сообщения… и мне хотелось бы знать, не теряются ли они иногда… сообщения… из-за солнечной активности или еще из-за чего-нибудь? Нет? Понятно, ну спасибо. Он замер с задумчивым видом, и тут к нему подошел человек внушительной комплекции. — Привет. — Привет. — Я приехал для участия в шоу "Костолом II", устраиваемом Всемирной ассоциацией боев без правил. У меня сегодня выходной, и я хотел спросить, не знаешь ли ты здесь какой-нибудь круглосуточной сауны? — Прости, дружище, я нездешний, — ответил Татем и двинулся обратно в больницу, оставив борца в полном недоумении. 9 Клайв Хоул сидел за столом и пытался сосредоточиться на чтении сценария Татема и Черри, но слова плясали у него перед глазами, разбегаясь черными кругами, как бывает, когда тебе кто-нибудь заедет в глаз. Он не знал, что ему делать. Осторожно положив сценарий на стол, он в отчаянии схватился за голову. Однако через несколько секунд раздавшиеся снаружи звуки вернули его к реальности. Через окно было видно, как рабочие восстанавливают поваленную секцию заграждения, через которую он совершал свои побеги. За работой наблюдала Черри. Потом она повернулась в сторону окон его кабинета и наградила его презрительным взглядом. И тут у него родилась мысль — она мелькнула и начала испаряться, но он вцепился в нее, как в улетающего бумажного змея, и двинулся вслед за ней в небольшое полузаброшенное помещение, которое использовалось иногда для подготовки программ. Клайв вышел в коридор первого этажа, который смутно помнил еще по тому времени, когда работал продюсером, и двинулся к двери с табличкой "Гримерная В". Внутри на высоких табуретах сидели несколько гримерш, рассматривавших фотографии своих кошек. При виде Клайва они оторвались от этого занятия, и он увидел, что с одной из них он пару лет назад работал на постановке комедии "Тусклые огни заштатного городка". Если бы не она, никто бы даже не догадался, кто он такой. — Привет, Клайв, — сказала она. — Привет, Кларисса, — ответил он и затараторил с бешеной скоростью, чтобы решение не успело оказаться погребенным под всеми контрдоводами, роившимися в его голове: —Да, я… э-э… я делаю скетч для… э-э… "Смехопомощи"… и мне нужен рыжий… э-э… рыжий человек, и я… э-э… хочу рыжий парик и бороду… да, парик и бороду, чтобы сыграть рыжего. |