Онлайн книга «Мистер Икс»
– И нечего сердиться. Я оказал тебе услугу. – Ты бросил меня! – А разве сам ты не исчез через секунду после меня? – Разве? Он хмыкнул. – Братишка, дорогой мой, чем больше открытий ты сделаешь в себе самом, тем более состоятельными мы будем с тобой завтра. – Ты где был? – Вручал верительные грамоты, – оскалился он. – На Голубичной. Его самодовольная ухмылка была непереносима. – Должен же кто-то восстановить нанесенный тобой ущерб. Я извинился за свои капризы и дурное настроение. Я даже не поблагодарил Лори и Поузи за восхитительный ужин и выразил надежду, что они поймут, что похороны моей матери жутким образом подействовали на мои манеры. Очки я нашел в своей машине, простите, что позволил им стать средоточием моего беспокойства. Бла-бла-бла. Вот чего я не пойму в вас, в человеках, – это ваших нежных чувств к маленьким мальчикам. Они просто ставят меня в тупик. С трудом оторвал его от моей ноги – так вцепился… Ты бы поостерегся: запросто избалуешь ребенка. – Ты следил за мной? – Нет. Я имел удовольствие рано поужинать в «Лё Мадригале». Джулиан так мило со мной флиртовал, что я согласился выпить с ним сегодня в половине второго ночи. Паренек аж трепетал от волнения. – Ты что, собираешься заняться сексом с Джулианом? – Для меня не существует бессмысленных различий. А теперь, когда дамы с Голубичной улицы умиротворены, объясни мне, зачем мы вламываемся в этот сарай? – Вломимся – объясню, – ответил я. Роберт просочился сквозь дверь второго номера. Как всегда, это выглядело словно киношный спецэффект. Дверь распахнулась, и я, выбросив булыжник, вошел. – Глянь, шторы задернуты? – велел Роберт. Я запахнул шторы так, чтобы одна заходила на другую. – Тебе видно? – Не намного лучше, чем тебе. – Ощупью добравшись до стола в центре комнаты, Роберт пытался включить лампу. – Эрл Сойер уже водил тебя на экскурсию, зачем мы опять здесь? – Его зовут не Эрл Сойер. – Я рассказал ему о своем открытии. На этот раз Роберт был ошеломлен: – Как может этот мерзкий старик быть Эдвардом Райнхартом? Внешнего сходства с нами никакого, и что же – он наш отец? – Ну, может, тридцать лет назад сходство было. Однако последние годы жизнь у него была поганая, лишнего весу в нем сейчас фунтов пятьдесят, да и питается он бог знает чем. И прежде всего, крыша у него заметно едет, а это обстоятельство, знаешь ли, тоже отражается на внешности. – Да я ж убить его мог в этом чертовом «Доме Кобдена»! – Ну так он не знал, кто ты. Он тебя толком и не видел. Но он точно знал, кто я, когда сегодня днем впустил меня сюда. Ему пришлось узнать. – Почему ж тогда он не попытался тебя убить? Я привел ему единственный довод, казавшийся мне логичным: – Потому что если убивать – то нас обоих. – Ты ошибаешься, ошибаешься, ошибаешься, – возразил Роберт. – Он не знает, что нас двое. Вот почему я до сих пор жив. – А теперь ему придется об этом узнать, Роберт, – сказал я. – Вполне вероятно, что он видел нас с тобой в ту ночь в Хэтчтауне. И он выжидает подходящего момента – когда ему удастся подловить нас вместе. Но что бы он ни планировал, у нас есть одно преимущество. Роберт мгновенно уловил смысл. – Он не в курсе, что мы знаем. – Надеюсь, это можно назвать преимуществом. В любом случае это единственное, что у нас есть. Напряженно нахмурившись, Роберт прошелся по комнате и включил еще одну лампу. – Только не строй предположений относительно того, что захочется делать мне. – Роберт, – твердо сказал я, – мы будем делать то, что надо. Две параллельные полоски прорезали толстый слой пыли на столе, у которого стоял Эрл Сойер, когда пригласил меня войти в комнату. Одна полоска была дюймов восьми длиной, вторая – не более двух. Следы от настольной рамки, подумал я. Выдвинув ящик стола, я обнаружил там лишь мышиный помет. Сойер забрал с собой то, что прятал от меня. – Давай перевернем в этой халупе все вверх дном. – Роберт едва не искрился от возбуждения. – Разозлим Эдварда Райнхарта, чтоб он совсем перестал соображать. – Каким образом? Роберт пробежал взглядом по корешкам тридцати – сорока экземпляров «Потустороннего»: – Мне думается, он весьма привязан к этим книжечкам. – Какой все-таки у тебя извращенный склад ума. – А еще у меня несколько спичек, но нам понадобится больше. – В этом я тебе смог бы помочь, – сказал я. – Ну, тогда нам нужна всего лишь одна штуковина – металлическая емкость вместимостью эдак в полванны. Я хотел бы все устроить снаружи, чтобы не спалить дом. – Погоди-ка. – Я прошел через номер один, ощупью пробрался на кухню, включил верхний свет и опрокинул корыто, которое заметил накануне. На захламленный пол вывалился мусор. Я притащил корыто обратно и увидел Роберта, стоящего в крохотном кирпичном дворике под неуклонно темнеющим небом. Роберт развернулся и пошел к дому, а я опустил корыто и последовал за ним к полке, уставленной экземплярами «Потустороннего». Нам пришлось сделать три ходки, чтобы вынести книги на дворик. Я достал из кармана спички и взял в руки одну из книг. – Не так. Роберт завернул наверх ее обложку и выдрал склеенные страницы из корешка. Он разорвал страницы пополам, затем на меньшие и еще меньшие части. Я приступил к расчленению другого экземпляра. Отлетевшие клочки трепетали на цементном полу. Когда почти половина книг была уничтожена, Роберт присел на колени у остатков. – А вот теперь начинаем веселиться. – Он зажег спичку и поднес ее к низу дести [63] книжных листов. Желтый огонек взбежал по одному листу, перескочил на второй. Роберт перевернул их. Огонь сжался и потерял силу, затем пополз по краям и вновь осмелел. Роберт опустил горящие листы в раковину, а затем взял следующую пачку листов и подержал над огнем. – Только так можно понять, что чувствует человек, когда палит книги, – проговорил я. – Не умничай! – Роберт едва не давился смехом. Я раздирал книги на части, пока Роберт кормил пламя страницами, подкладывая новые и новые пачки, как дрова в топку, и заполняя ими дно корыта. Горящие обрывки взмывали вверх и плыли к стенам. Некоторые страницы сгорали в полете дотла, не оставляя даже пепла. Одни превращались в плывущие в воздухе светящиеся точки, как светлячки, другие – как пылающие птицы. Одни горели, пока поднимались, ввинчиваясь в темное небо. Пламя отбрасывало тени немыслимых очертаний, и тени танцевали на стенах. |