Онлайн книга «Мистер Икс»
– Неужели абсолютная свобода ни капельки не манит? – Женитьба на деньгах вовсе не кажется мне абсолютной свободой. На самом деле – наоборот. – Так забудь о деньгах и женись по любви. Ты ведь даже ее сына успел полюбить. Идиллия. – Как тебе удалось все это подстроить? – Ты должен выполнить одно мое условие. – Какое? Роберт откинулся на спину и развел руки в стороны: – Ты поделишься со мной. Раз в два месяца ты будешь выезжать в командировку, а я – занимать твое место. Часов через восемь – двенадцать – обратная замена. Никто не узнает, а Лори и Кобби – и подавно. – Нет уж, спасибо, – сказал я. – Да ты раскинь мозгами. Жена твоя нипочем не догадается, что спит не с одним, а с двумя. Придет время – как это бывает во всех браках, – когда тебе понравится незаметно исчезать из дома. А заодно мы с тобой поддержим семейную традицию. Наши прапрадедушки постоянно этим занимались. – Пока Сильвэйн не застрелил Омара, – сказал я. – Шутишь. Первый раз слышу. – Так что, если следовать семейной традиции, ты меня убьешь, и все достанется тебе. – А вот так я не хочу! – воскликнул Роберт. – Нэд, не забудь, кто я. Я не семьянин. Сама мысль о том, чтоб жить с одной женщиной, по рукам и ногам связать себя семейным распорядком… Я ведь по сути и не совсем человек. Я чистой воды Данстэн. Мы с тобой не должны были стать такими – родиться должен был один человек, однако нас разделили в утробе или же в ту ночь, когда мы родились, не знаю, каким это образом произошло, и я не могу причинить тебе никакого вреда. Просто не могу. Ты нужен мне. Так как мы договоримся насчет Лори Хэтч? – До сих пор, однако, я тебе не был нужен, – сказал я, хотя убежденность Роберта тронула меня. – А как ты думаешь, зачем я приехал к Стар в Напервилль и сказал ей, что ты должен оставить колледж? Для чего, когда ты настоял на возвращении, я позаботился о том, чтобы кто-то за тобой приглядывал? И когда встретил Стар напротив дома Нетти, сообщил ей, что ты в опасности? – Может, я и вправду нужен тебе, – ответил я. – Ты тоже нужен мне, Роберт. Но я не собираюсь жениться на Лори ради того, чтобы ты покупал костюмы от Армани и золотые «Ролексы». Даже если она согласится выйти за меня, я понятия не имею, что она за человек. – Неужели ты позволишь какому-то захолустному толстосуму Стюарту Хэтчу вешать тебе лапшу на уши? Да тебе же плевать на ее прошлое. Лучше взгляни на наше! У тебя с ней гораздо больше общего, чем ты думал. Эта мысль только что пришла мне в голову. Роберт подался ко мне: – Нэд, ты, можно сказать, уже почти любишь ее. Это карма. – Если уж я не знаю, что думать о Лори, то что мне думать о тебе, не знаю и подавно. – Представь, что думаю о тебе я. Хотя в чем-то мы с тобой один и тот же человек. И не думай, что моя жизнь была более трудной, чем твоя. – Откуда тебе знать, что за трудности были в моей жизни? – Отличный вопрос, однако ты все же более-менее человек, а вот я человек лишь самую малость. Думаешь, мне легко приходится? – Понятия не имею. – А разве ты не рад тому, что узнал о прошлом в последние два дня? И что мы с тобой встретились? Я хотел сказать, что мне от всего этого тошно, но сердце ответило за меня: – Да. – В нужный момент ты всегда говоришь «да», – улыбнулся Роберт. Этот внезапный намек на мой повторяющийся сон подсказал мне новую мысль: – А не ты ли нанес визит на Нью-Провиденс-роуд? Я застал его врасплох. – Куда-куда? – Старый дом Говарда Данстэна. Тот самый, что Сильвэйн построил из привезенных из Провиденса камней. – Жуткое местечко. Оно как черная магия – может сожрать тебя живьем. – Именно туда ты меня каждый раз зазывал, – сказал я. Роберт собрался с духом, прежде чем еще раз взглянуть на меня, как мне показалось, с выражением абсолютной искренности: – Ты о своих повторяющихся снах. Это были всего лишь сны. Я тут ни при чем. Это твое. Именно так и работают сны: ты говоришь что-то самому себе. – Откуда тебе знать, о чем мои сны? – Мы ведь должны были быть одним человеком, – объяснил он. – Так что неудивительно, что время от времени мы с тобой видим одни и те же сны. Я задумался о том, что было бы, если бы Роберт и я родились в одном теле, и почувствовал сбивающий с толку, похожий на обморок прилив эмоций – в равной степени притягательный и отвратительный. Я услышал, как Говард Данстэн говорит: «Мы вылетели из трещины золотого кубка. Мы – дым из пушечного жерла». Мы вытекли через трещину в чаше, нас украли из карманов павших на поле боя солдат – это объяснение, как и любое другое, подходило для охватившей меня радости, равной сопровождавшему ее страху, но более сильной, чем этот страх. – Кто бы ты ни был – ты мой брат, – прошептал я. – Более того. Ты – моя половина. – Знал бы ты, чего мне это стоило! – Роберт содрогнулся. Он отвернулся, прежде чем взглянуть на меня с тем же чувством, с каким я смотрел на него. – Я презирал тебя. Ты и представить себе не можешь, какая меня душила обида. Я ведь едва знал свою мать. А ты жил с ней, по крайней мере – временами, а когда не мог, она навещала тебя. Она присылала тебе открытки ко дню рождения. У меня ничего этого не было – Роберт оставался в тени. А Стар вынуждена была защищать своего маленького Нэда. И встречались мы один-единственный раз. Понимание с мощью локомотива надвигалось на меня. – Вспоминаешь? – спросил Роберт. – Это было в тот день, когда нам исполнилось девять лет. Что-то случилось. За день до этого я заболел. – Вспоминай, вспоминай, – сказал Роберт. – Я тогда немного не успел. Не припомню, где это было… – Ты меня едва не убил, – подсказал Роберт. – У меня был жар, я не мог подняться с постели. В комнату вошла Стар. Я подумал, что самое страшное позади, потому что приступы мои обычно случались в середине дня. Мать стояла рядом с моей кроватью… А ты где был? Куда я пришел? – Это было у Анскомбов, – помог мне Роберт. – Так они себя, во всяком случае, называли. Они взяли меня к себе, потому что их ребенок умер. – Бог ты мой! Так ты был в Боулдере? – До того времени мне всегда удавалось вовремя почуять, как он вынюхивает меня, и смыться. В тот день ты заболел, и я ничего не почувствовал. Где-то в голове прозвучал обрывок ритма, и Фрэнк Синатра пропел: «Борись» – и отстал на долгий, неестественно растянутый момент, прежде чем вновь вступить: «Борись, борись изо всех сил…», и по нисходящей дуге музыкальной фразы все, что я хотел забыть, нахлынуло на меня. – Я был тобой. |