Онлайн книга «Изобретение велосипеда»
|
«Интересно, — подумал Гектор. — Маленькое смятение в душе, и я звоню Косте Благовещенскому… Почему? А потому, что он наверняка читал эту книжку! И он мне что-нибудь скажет, и я с ним не соглашусь, а потом пойму, что он всё-таки прав! Хватит! Больше я ему не буду звонить… Но Инна! Почему же она… Бедный умный Костя… Всё читает, всё знает… Пусть читает! Что же я за человек? — иногда задавал себе вопрос Гектор. — Вот Костя — он читает книги, готовится к экзаменам, любит Инну Леннер… А я? Я читаю книги? Да, но гораздо меньше Кости… Готовлюсь ли я к экзаменам? Да, готовлюсь потихоньку, но… Если, скажем, идёт по телевизору интересный фильм, я буду его смотреть… Во мне нет целеустремлённости… Люблю ли я Алину Дивину? Как-то неуверенно я её люблю… И здесь нет во мне целеустремлённости! Что же делать?» В этот день Гектор положил на свой письменный стол все имеющиеся в доме учебники по литературе, историю русскому языку и английскому языку. Учебников набралось много. Гектор вышел в прихожую и посмотрел на себя в зеркало. «Слушай! — сказал Гектор своему отражению. Все эти учебники станут для тебя отныне самыми любимыми книгами! Иначе ты пропал! Понял? Так жить нельзя!» Гектор вспомнил, чем закончилась его попытка заниматься в библиотеке Салтыкова-Щедрина. Вместо хрестоматий Гектор почему-то набрал поэтических сборников декадентов. Но их стихи его мало тронули. — Хотите, я сейчас напишу стихотворение? — спросил Гектор у девушки, сидящей рядом. — Это ваше личное дело, — ответила девушка. — Я напишу стихотворение, которое бы украсило этот сборник, — сказал Гектор. Девушка была в чёрном строгом платье. — Вы напишете стихотворение, которое украсило бы сборник Волошина? — тихо спросила она, посмотрев на обложку. — Да! — твёрдо сказал Гектор. — Простите, но вы кретин! — сказала девушка. Гектор обиделся. На следующий день он сочинил стихи и показал их Косте Благовещенскому. Костя ухмыльнулся… К концу дня Костя написал поэму. Гектор завёл тетрадь. Он подсовывал её соседу (а сидеть Гектору приходилось почти со всеми одноклассниками) и просил сочинить стихотворение. Большинство отказывались, но те, кто брался за это нелёгкое дело, писали вещи удивительные… Блики солнца, Блики солнца, Блики солнца поутру, Мама! Мама! Дорогая! Завтра утром я умру,— сочинила весёлая Таня Соловьёва. Из-за тебя я стала убийцею, Но я никого не виню, Пока не пришла милиция, Я и тебя убью… — написала в эту тетрадь Инна Леннер, которая приходила в школу заплаканная, когда у неё в аквариуме умирала рыбка. Уши вращаются, как локаторы, Уши всё слышат, как пеленгаторы, Мысли вертятся, и вертятся, И вертятся, как мельница… — таким четверостишием украсил тетрадь самый молчаливый человек в классе, Вова Кузьмин. Первое мая оказалось телефонным днём. Первый звонок раздался, когда Гектор, вернувшись с утренней прогулки с Караем, решал задачи по физике. Приятный молодой мужской голос спрашивал Александра Петровича. — Нет его, он в Ригу уехал, — ответил Гектор. — Послезавтра вернётся… — Жаль, — сказал приятный голос, — Гектор, ты, что ли? — Я… — Ифигенин беспокоит, узнал? — Ты же назвался… — Приедет отец, скажи, что я звонил, хотел с праздником поздравить… И тебя поздравляю! — Я тебя тоже… — Отец не говорил, как ему собрание? — Ничего не говорил… — Куда поступать будешь? — В университет… — Все, как с цепи сорвались — в университет да в университет… Ладно, занимайся! — Подожди! — крикнул Гектор. — А ты считаешь, что нормально закончилось? — Знаешь, я как-то об этом не думаю… — Совсем не думаешь? — Совсем не думаю. — Ты хочешь сказать, что это тебя совсем не занимает? — Господи! Неужели ты думаешь, что у меня нет других дел! Только и должен я думать о вашем собрании? Что ты ещё мне хочешь сказать? — Не знаю… — Ну тогда пока! — сказал Толик и повесил трубку. Гектор почесал затылок. «Зачем решать задачи по физике, когда их можно будет списать у Константинова?» — подумал Гектор. Примерно через час позвонила Инна Леннер. — Это ты, соколик? — спросила она. — Да, ласточка моя! — ответил Гектор. — Чем ты занимаешься? — Ничем, — ответил Гектор. — Точнее, решаю задачи по физике. Но если надо, я могу их и не решать… — Решай, решай… Я сейчас с родителями ухожу в гости. — Наверное, к декану лечебного факультета? — спросил Гектор. — Хм… — Я отгадал? — Я вспомнила, зачем тебе звоню, — сказала Инна. — Я хочу поздравить тебя с праздником. — Спасибо, и тебя тоже… — Вчера Благовещенский обругал меня. — Ты в расстроенных чувствах? — Напротив, я в восторге. Теперь, как только я услышу его паскудный голос, буду вешать трубку… — Ну-ну… — Ты помнишь, за день до собрания ты провожал меня домой, помнишь? — Помню. — Так вот. Тогда я загадала. Знаешь, что я загадала? — Что же ты загадала? — То, что я загадала, — сбудется! — сказала Инна. — Вполне возможно, — ответил Гектор. — И не прикидывайся, будто не знаешь, что я загадала! Пока! — Снова в трубке гудки. В четыре часа, когда Гектор на кухне пил кофе, ел бутерброды с колбасой и читал воспоминания Авдотьи Панаевой, позвонил Костя Благовещенский. — Представляешь, — сказал он. — Пошёл в Салтыковку, она закрыта… И второго будет закрыта, и третьего… — Не говори мне про Салтыковку. — Почему? — Салтыковка — боль моя и стыд мой… — Почему ты туда не ходишь? — Не хожу вот, — ответил Гектор. — Чем занимаешься? — спросил Костя. — Ходил к своей великой скульпторше? — Ходил… — Ну и как? — Никак. Всё равно, что не ходил… — Ей много лет, да? Она тебя считает сопляком, да? Отсылает учить уроки? Да? |