Онлайн книга «Изобретение велосипеда»
|
«Ничто не вечно…» — пела на французском Далида. «Ничто не вечно…» Матрос-тихоокеанец задумчиво её слушал. Музыкальная муха медленно ползла по сверкающей шпаге-антенне. «Ничто не вечно…» «Может, сдать билет и поехать домой? — подумал Гектор, глядя на эту муху. — Зачем мне в Крым? Ах, Алина, Алина…» «Ничто не вечно…» Самолёты разбегались и исчезали в небе. Даже в Париж к тоскующей Далиде улетел самолёт. «Ничто не вечно…» Посадку на Симферополь объявили в четыре часа дня. На крыльях старичка Ту-104 солнце пасло свои заячьи стада, весело зеленела вокруг взлётной полосы трава, и любопытный локатор вертел головой над стеклянной диспетчерской. Гектор смотрел в круглое окно и думал о птицах, из-за которых разбиваются самолёты. Птицы эти — голуби, скворцы и галки — гуляли по полю, не обращая внимания на ревущие моторы. Появилась стюардесса с конфетами. Самолёт поскакал на взлёт. Гектору стало не по себе, когда самолёт, не успев толком взлететь, начал качать в воздухе крыльями, переваливаться с боку на бок, а земля внизу в это время напоминала выколачиваемый ковёр. «Ничто не вечно…» Пульсировала в голове трусливая мыслишка, что, хотя разбивается один самолёт из миллиона, всё-таки есть же этот проклятый один самолёт, и где гарантия, что он не тот, на котором сейчас летит в Симферополь бывший десятиклассник Гектор Садофьев. Гектор вытащил из кармана купленную в аэропорту «Неделю» и начал читать статью про дельфинов. Самолёт точно иголка проткнул облака и теперь купался в свежем солнечном свете. Не верилось, что за бортом — минус тридцать пять. Грешная земля осталась далеко внизу, завёрнутая в облака, словно ребёнок в пелёнку. Всё осталось внизу. «Ничто не вечно…» …Вчера Гектор стоял около Думы и ждал Костю Благовещенского. Костя вручил ему деньги, вложенные в белый конвертик, и взглянул на Гектора сожалеюще. — Ты хоть раньше бывал в Крыму? — спросил Костя. — Не бывал, — ответил Гектор. — А как ты будешь её там искать? — спросил Костя. — Среди волн и песка? — Я позвонил ей домой, — ответил Гектор. — Мне сказали, что она уехала в Керчь в археологическую экспедицию… — А в городе ты её дождаться не можешь? — Нет. Я уже решил. — Надоело ходить в мальчиках? Захотелось стать мужем? — Неделю, понимаешь, я там буду, всего неделю! И я там буду заниматься… — А ты, наверное, неспроста решил туда ехать, — пристально посмотрел на него Костя. — Что произошло? — Ничего, — соврал Гектор. — Совершенно ничего не произошло. Просто я хочу её увидеть. Что могло произойти? — Не знаю… Накануне вступительных экзаменов в Крым обычно не ездят… Ветер шевелил тёмно-русые Костины волосы, и тонкий солнечный лучик, как спица, воткнулся в седую прядь. — Нет, — сказал Гектор и удивился, как глухо, как отвратительно прозвучал его голос. — Ничего не произошло…. — Она… на даче? — спросил Костя. — Я не знаю. Я давно её не видел. — А когда ты её последний раз видел? — На выпускном вечере, — ответил Гектор. — Когда ты дремал под дубом… — Я, наверное, съезжу к ней на дачу, — сказал Костя. — Это твоё дело. — Она про тебя спросит… — Соври ей что-нибудь… И вообще… — Что «вообще»? — Мы теперь не школьники, за одной партой не сидим… Костя вздохнул. — Я прекрасно понимаю, что ты хочешь сказать… Только один вопрос… Ты знаешь, что я хочу спросить… — Последний раз я видел её на набережной, — ответил Гектор. — Я сидел на газоне под деревом, а она прошла мимо… …Гектор выбрался в узкий самолётный коридор и пошёл в гудящий, словно холодильник, тамбур. Около покрытой инеем двери закурил. Гектор задумался, почему он соврал вчера Косте, когда они стояли около Думы, а мимо шли прохожие и задевали их плечами. Тем более что врать-то было бессмысленно. Гектор вспомнил чистенький белый конверт, который вчера протянул ему, Костя, вспомнил седую прядку, высвеченную солнцем. «Это же мой самый близкий друг, — неожиданно подумал Гектор. — Кроме него, у меня нет друзей…» Моторы гудели ровно. Так отношения Гектора и Инны, которые Гектор считал исключительно их отношениями, прямо коснулись Кости Благовещенского, о котором Гектор совершенно не думал, когда целовал Инну на мягком диване, а мишки и пёсики смотрели на них со шкафа. И когда Инна встала с дивана и громко щёлкнула кнопка на её белой юбке, Гектор тоже не думал о Косте Благовещенском, оставшемся дремать на школьном дворе под сенью единственного дерева. «Почему же я его не разбудил? — с отчаянием спрашивал себя Гектор. — И зачем я его обманул? И ещё взял у него деньги… И обязан врать всем, что я у него на даче… Что дальше будет? Ах, Инна, Инна…» …Жарким июльским днём притащился Гектор в Академию художеств, нашёл деканат скульптурного факулм тета, где секретарша долго рылась, ворча, в каких-то папках, пока наконец не разыскала домашний адрес и телефон Алины Дивиной, выпускницы, защитившей диплом на «хорошо», но так и не пожелавшей сдать книжки в библиотеку. С негодованием поведала об этом Гектору секретарша. Гектор позвонил Алине из автомата, неподалёку от академии. Усмехаясь, смотрел на Гектора каменный сфинкс. Равнодушно плескалась Нева. «Алину? — спросил мужской голос. — Алина позавчера уехала в Керчь, если не ошибаюсь, на археологические раскопки». Гектор пошёл пешком через весь Невский домой, а когда подошёл к своей двери и забренчал ключами, в голове у него уже созрел план действий. Гектор позвонил на работу матери, сказал, что ему надо сорок рублей на джинсы и что он поедет на дачу к Косте Благовещенскому заниматься, потому что дома невозможно заниматься — звонят, звонят… «Что же я делаю? — думал в ужасе Гектор. — Куда я еду? Зачем я еду?» Вечером Гектору позвонила Инна… «Нет, надо ехать! — решил Гектор. — Видеть Инну, видеть Костю… Это выше моих сил… Ах, Алина, Алина… Где искать тебя в Керчи? На каких археологических раскопках?» Ночью Гектор лежал и разговаривал сам с собой. «Болван! — говорил себе Гектор. — Если ты уедешь, то потеряешь время и никуда не поступишь!» «Но если я останусь, — отвечал себе Гектор, — я всё равно не смогу заниматься, потому что перед глазами будут стоять Инна и Костя…» «Ну а Алина, — спрашивал себя Гектор. — Ты же её совсем не знаешь! Вдруг ты её придумал?» «Алина — символ, — отвечал себе Гектор. — Алина — призрак… Алина — любовь моя… Я увижу её, и мне всё станет ясно… В конце концов, разве это так много — неделя?» …На следующее утро Гектор отправился в центральную кассу Аэрофлота — в чёрный дом на углу Невского и улицы Герцена. Второй день стояла жара. Мужчины вышли на улицы в рубашках с короткими рукавами, а девушка в лёгоньких платьицах, которые хулигански задирал на перекрёстках ветер. |