Книга Ночь и город, страница 49 – Джералд Керш

— У меня? С чего ты взяла? Почему «должно было»? Господи, дело вовсе не в том, что я бросаю деньги на ветер. Я трачу их, только если это действительно необходимо. Но вот послушай, что со мной случилось вчера ночью.

— Ты что, пошла домой с тем австралийцем?

— Грязная скотина, — сказала Ви. — Ты должна знать, что произошло. Он отвез меня в отель на Паддингтон; у него было при себе пятьдесят или шестьдесят фунтов, банкнотами, учти. Я сказала себе: «Разрази меня гром: кое-что и мне должно обломиться». И я начинаю играть с ним, сама знаешь как: засовываю руку ему под пиджак, щекочу его и всякое такое, но никак не могу понять, где он прячет деньги. Значит, иду я с ним в отель, смекаешь? «Черт побери, — думаю я, — он пьян как сапожник. Мне только нужно дождаться, пока он завалится спать». Ясно? Я вовсе не собиралась — возмущенно продолжала Ви, — забирать у него все, оставив его без единого пенни, как поступают многие девчонки. Уж десятку бы я ему оставила — знаешь, я взяла бы совсем чуть-чуть. И что я получила взамен! А уж каково мне пришлось, пока я укладывала его спать! Господи! Я подумала: «Как только он захрапит, я выберусь из постели и немножко пошарю вокруг». Мне ведь тоже нужно на что-то жить! Ну… Ой, пока не забыла: я тут слышала отличную шуточку. Слушай:

— «Тук-тук».

— Кто там?

— Будда.

— Кто? Будда?

— Будет у тебя полфунта?.. Так о чем я? Ах да, австралиец. Я, как водится, вешаю ему лапшу на уши, говорю то и дело: «В атаку, парень, победа будет за нами» и тому подобное. Забавно, когда говоришь такое австралийцу, можно снять с него штаны в два счета. Я хочу сказать, ободрать его как липку. Ну вот, всякий раз, как только я усыплю его и начинаю выбираться из постели, он снова просыпается и начинает все по новой. У него одно на уме. Секс! Б-я-а! Ну, в результате я вылезаю из постели тихо, как мышь, и начинаю шарить у него в карманах. Ни черта! Он их где-то спрятал.

— Надо было посмотреть у него в ботинках, — сказала Хелен.

— Забавно, что ты об этом говоришь, потому что я так и сделала. Лезу к нему в ботинок, а они тут как тут. Пятерочки и фунтовые банкноты: толстенький такой рулончик, будто туалетная бумага. И в ту же минуту он просыпается и говорит: «А ну давай в постель». И затаскивает меня в постель, и все начинается по новой — можно подумать, у него не было женщины лет сто. В конце концов я засыпаю, а когда продираю глаза, его уже и след простыл! Вот это номер, ничего не скажешь! У него наверняка была по меньшей мере сотня. Ну да ладно. Предположим, он дал бы мне двадцатку. Это пятая часть сотни. Это все равно что ты даешь человеку пенни, тогда как у самой пять пенсов. Будь я мужчиной…

— Тебе надо было с самого начала попросить у него денег.

— Нет, это было бы неудобно. Что я, шлюха какая-нибудь?

— В любом случае, мне кажется, тебе следовало его попросить.

— Между прочим, я его просила. А он сказал: «После». Ох, на что я только не пошла бы ради денег!.. Будь у меня пистолет, знаешь, что бы я сделала? Пошла бы в банк, протянула клерку полдоллара и спросила: «Разменяете?» — а стоило ему протянуть руку, как я бы сказала: «Руки вверх!»… Знаешь, подружка Джо сделала аборт. Йетта говорит, что это был негритенок. Странно, я всегда думала, что она белая… У тебя как с деньгами?

— Я могла бы одолжить тебе полкроны, если хочешь, — помявшись, проговорила Хелен.

— Спасибо, — мрачно ответила Ви, — сколько ты заработала за эту неделю?

— Около шести фунтов.

— Но ты экономная. Я — нет. Я не такая. Если я вижу вещь, о которой давно мечтаю, то непременно должна ее купить. А ты… Держу пари, ты скопила кругленькую сумму.

— Не такую уж и кругленькую.

— Сколько?

— Около двадцати фунтов.

— Везет тебе! Будь у меня двадцать фунтов, знаешь, что я сделала бы? Купила бы восемь платьев в магазине «Платье за гинею» и шесть пар туфель и послала бы фунт отцу. А потом знаешь что? Разменяла бы фунтовую бумажку на монетки по полпенни и пошла бы прямо в клуб, когда там яблоку негде упасть, и высыпала бы всю эту уйму прямо на пол. Вот звону-то было бы! А? Каково?

— Ты сумасшедшая.

— Почему это?

— Тебе следует откладывать деньги.

— А что в этом толку?

— Ну, когда-нибудь я захочу иметь собственный дом, — сказала Хелен, — крышу над головой, мебель…

— И я тоже, но я собираюсь найти себе богача. А ты что, нет? Ах да, я забыла, ты все еще сохнешь по Адаму, верно?

— Да, — ответила Хелен.

— Что ж, могло быть и хуже. Он милый мальчик. Ну и как он?

— Ты видишь его так же часто, как и я.

— Нет, в том смысле, что… Ну, ты понимаешь…

— Он бесподобен.

— Вы что, собираетесь жить вместе?

— Не знаю.

Ви зажгла сигарету.

— Забавно, не правда ли? — сказала она. — Еще два месяца назад ты и слышать не хотела ни о чем подобном. А теперь, держу пари, ты еще хуже меня.

— Что значит — хуже тебя?

— Ну… Мне уже малость поднадоело спать с мужиками. А тебе это нравится.

— Ну и что из этого? Это ведь естественно, не так ли?

— Об этом-то я тебе и твердила, но ты и слушать не желала. А он прелесть, этот Адам, правда? Такой забавный угрюмый парнишка.

— Он художник, скульптор.

— Ну и куда это его заведет в конце концов?

— Никуда, — сказала Хелен, — это что-то вроде хобби, а не пустая трата времени. Он и в самом деле бесподобен. Такой трудолюбивый. И ему удается кое-что откладывать.

— Ну, я не знаю… Самое лучшее, это когда у парня денег куры не клюют. Посмотри на Гарри Фабиана.

— Да, Фабиан очень милый. Но не в моем вкусе.

— Ой, ты не поверишь, некоторые из этих миниатюрных мужчин… как бы там ни было, он умен, просто чертовски умен. Уж он-то деньги лопатой гребет. У него всегда с собой сотни фунтов. Весь в делах, и, надо сказать, он в этом здорово преуспел. И кстати, Хелен, ты ему нравишься.

— Знаю. Но он мне безразличен.

— А зря. Знаешь что? Если бы ты пошла с ним домой, он наверняка дал бы тебе десятку.

— Не хочу даже слышать об этом.

— А почему нет? Ты же спишь с Адамом за просто так.

— Это совсем другое дело.

— Почему это? Ну скажи — почему?

— Я ведь люблю Адама, если тебе это так интересно.

— И это значит, что ты не можешь заработать десятку-другую? Да люби его сколько влезет, кто тебе мешает. Ах, когда-то я тоже была такой. Боже, я тогда работала официанткой в «Спэнглере»; мне частенько давали то фунт, то два, а то и целую пятерку. А я знай себе надрывалась за несчастные семнадцать шиллингов шесть пенсов в неделю, не считая чаевых! Но я ни-ни. Только по любви. И куда это меня завело? Залетела я, вот и все дела; а уж тогда-то мне и пришлось поколотиться за несколько фунтов. Дура ты, дура, Хелен, вот что. Сидеть в клубе и выкачивать из какого-нибудь богатенького простофили его денежки, а потом, придя домой, твердить, дескать, не хочу даже слышать о том, чтобы спать с мужчиной ради денег. Да ты просто свихнулась.