Книга Бездна, страница 7 – Питер Бенчли

– Для человека, никогда не бывавшего здесь прежде, ты буквально напичкан всякими фактами.

– Читайте “Нэшнл джиогрэфик”, – провозгласил Сандерс. – Жизнь не что иное, как исследование и разгадка таинственных явлений.

– Почему ты перестал работать на “Джиогрэфик”? Мне казалось, что писать для них – просто удовольствие.

– Писать, может быть, и удовольствие, – улыбнулся Сандерс. – Делать что-нибудь – тоже. Но я не делал и не писал. Я ведь сочинял только заголовки. Легенды, как они их называют. Я пошел туда работать, потому что хотел жить среди диких обезьян, сражаться с крокодилами и нырять на места кораблекрушений, где не бывал ни один человек. Вместо этого я проводил целые дни придумывая такие, например, строки: “Калькутта: взгляд изнутри на бесчисленные миллионы индусов”. Я никогда ничего там не делал. Мне платили за сокращение того, что сочиняли другие люди.

Когда они подходили к главному зданию кл6a, другая пара, помоложе, появилась на дорожке, приближаясь к ним. Они шли неуклюже, так как обнимали друг друга за талию, а мужчина был намного выше своей подруги, и ему приходилось укорачивать шаги, чтобы она поспевала за ним. Как только Сандерс увидел молодую пару, он разжал руку, в которой держал руку Гейл.

Когда пара прошла мимо, Гейл спросила:

– Почему ты это сделал?

– Что именно?

– Убрал свою руку.

Сандерс покраснел.

– Молодожены заставляют меня нервничать.

Она взяла его за руку и дотронулась головой до его плеча.

– Ты ведь тоже молодожен, знаешь ли.

– Да. Но у меня уже был один медовый месяц.

– Зато для меня он первый, – сказала Гейл. – Не мешай мне наслаждаться.

Они пересекли холл – большой, пустынный, облицованный блестящими панелями из кедра, и прошли через бильярдную, комнаты для игры в теннис и карты, читальный зал и бар, направляясь во внутренний дворик с видом на океан. Их проводили к крайнему столику. Солнце, садящееся у них за спиной, окрашивало облака на горизонте в ярко-розовый цвет.

Подошел официант, чтобы принять заказ на напитки. Это был молодой темнокожий парень, на его нагрудном кармане была приколота табличка с именем: Слэйк. Он говорил односложно и обращался к ним обоим не то чтобы неуважительно, но с чувством собственного достоинства.

Когда он отошел, Гейл поглядела ему вслед и тихо сказала:

– Должно быть, паршивая работа.

– Почему?

– Какие перспективы? Разве что, если он и правда хорош в своем деле, станет когда-нибудь старшим официантом.

– А что же в этом плохого? – спросил Сандерс. – Это все же лучше, чем быть безработным.

– Ты заметил его имя? Слэйк. Звучит как-то не по-бермудски.

– Не думаю, что вообще есть слова, звучащие по-бермудски. Есть чернокожие люди с именами типа Бэскомб, говорящие по-английски так, как будто всю жизнь прожили на Сэвил-Роу, а есть белые, говорящие так, будто бы вырвались из гетто на Ямайке. В этническом отношении это место – смешение всего сущего на земле.

Им принесли напитки, и они сидели молча, прислушиваясь к шуму волн внизу и глядя на пятна коралловых рифов, видимых только в безветренную вечернюю пору.

Сандерс порылся в карманах и вынул найденную ампулу.

– Утром надо будет поискать кого-нибудь из здешних обитателей, кто проверит ее для нас. Держу пари, что это пенициллин из судовой аптечки. На всех судах были запасы антибиотиков.

– Не думаю, что пенициллин был широко распространен до окончания войны. Это больше похоже на вакцину. Так или иначе, имеется шанс заработать.

Он хотел отдать ампулу Гейл, чтобы она положила ее в сумочку, когда за спиной у него раздался чей-то голос:

– Где вы это взяли?

Они обернулись и увидели их официанта, держащего в руке меню.

– Прошу прощения? – переспросила Гейл.

Казалось, он сам был обескуражен внезапностью своего вопроса.

– Извините. Увидел этот маленький сосуд и заинтересовался, где вы его нашли.

Слэйк говорил с мелодичным акцентом, характерным для Ямайки. Сандерс ответил:

– На месте кораблекрушения.

– “Голиафа”?

– Да. – Гейл подняла ампулу на ладони, чтобы Слэйку было удобнее рассмотреть. – Вы знаете, что это такое?

Слэйк взял ампулу большим и указательным пальцами. У него за спиной горел газовый светильник, и он покрутил ампулу в его свете, потом вернул ее Гейл и ответил:

– Не имею ни малейшего представления.

Сандерс спросил:

– Тогда почему же вы так ею заинтересовались?

– Меня заинтересовало стекло. Оно выглядит старым и очень красивым. Извините.

Слэйк положил меню на столик и направился к кухне.

После обеда Сандерсы рука об руку пошли по дорожке к своему коттеджу. На небе висел серпик луны, заливавший золотым светом листву и цветы. Кусты казались живыми из-за кваканья населявших их лягушек.

Сандерс отпер дверь коттеджа и предложил:

– Выпьем по рюмочке бренди на веранде.

– Надеюсь, нас не съедят живьем.

Он разлил бренди в два стаканчика из ванной и вынес их на веранду. Гейл сидела в одном из двух сплетенных из пальмовых листьев стульев возле маленького столика.

– Прекрасно, – сказала она, с наслаждением вдыхая воздух. – Тысячи разных ароматов.

В течение нескольких минут они молча глядели на небо и прислушивались к шуршанию бриза в листве.

– Готова ли ты услышать об еще одном потрясающем факте из анналов “Джиогрэфик”? – спросил Сандерс.

– Конечно.

– В семнадцатом веке это место было известно под названием “Остров дьяволов”.

– Почему?

– Откуда мне знать? Мой контракт предусматривает только обязанность сообщать тебе факты. Кому-то другому следует платить за то, чтобы он их объяснял.

– Сейчас я начну зевать, – предупредила Гейл.

– Не стесняйся.

– Это будет наиболее чувственный и провокационный зевок, который кто-либо слышал. Он будет обещать дикое, невообразимое наслаждение, которое заставит меня позабыть, что ты маньяк со склонностью к самоубийству. Короче говоря, это будет нечто.

– Давай, – сказал Сандерс. Он прикрыл глаза и замер, вслушиваясь.

Гейл начала выводить низкий, стонущий, блаженный зевок. И вдруг он прекратился – так внезапно, как если бы кто-то заткнул ей горло пробкой.

– В чем дело? – спросил Дэвид. – Проглотила язык? – Он открыл глаза и увидел, что она всматривается во тьму. – Что?