Онлайн книга «Таинственная женщина»
– Узнаете, когда я найду нужным поделиться с вами, – резко оборвала банкира гостья. – Вы не доверяете мне? – Я хорошо вас знаю, мой милый. Вы будете служить мне до той минуты, пока не найдете более выгодным порвать со мной… – последовал циничный ответ. – Надеетесь ли вы на успех? – Лихтенбах решил сменить тему. – Я всегда надеюсь на успех… Взгляните на меня. Она грациозно откинулась на спинку кресла, демонстрируя свою гибкую фигуру во всей красе, на губах мелькнула загадочная улыбка, а в глазах сверкнуло такое пламя, что старый Лихтенбах невольно вздрогнул. Кто устоит против чар этой женщины? И она сознавала свою силу. По первому знаку мужчины становились ее рабами. Это была бестия, пробуждавшая неутолимые желания и посылавшая своих жертв в бездну безумия, преступления и смерти. – Да, вы добьетесь успеха во всем, – прошептал банкир зачарованно. – Не преувеличивайте, пожалуйста. Я далеко не всесильна: вот Тремон, например, не поддался… Но я сделаю все что могу, чтобы добиться успеха. Стук колес экипажа за воротами сообщил о возвращении мадемуазель Лихтенбах. – Моя дочь вернулась, – проговорил хозяин дома. – Так, значит, теперь она живет с вами? – Она выразила желание присутствовать на похоронах генерала Тремона, с дочерью которого очень дружна. На губах баронессы мелькнула улыбка. – Случайная дружба или задуманная вами? – Случайная, – сказал холодно Лихтенбах. – Они вместе воспитывались в пансионе. – А теперь, узнав об этом, вы поощряете их дружбу? – Я ни в чем не стесняю дочь. – Да, я и забыла… Ведь вы идеальный отец, Лихтенбах. Вас можно уязвить этим. Берегитесь! – Моя дочь – ангел… Я ничего не боюсь. – И она, разумеется, считает вас добрым семьянином. Что, если бы кто-нибудь вздумал в один прекрасный день развеять ее убежденность? Банкир выпрямился и угрожающим тоном спросил: – Кто посмел бы сделать это? – Один из ваших врагов… У вас ведь есть враги… Или один из друзей… Свет так зол! – Горе тому, кто решится на это! – произнес глухим голосом Элиас. Баронесса поднялась, прошлась по комнате и, наконец, спросила: – Могу ли я перед отъездом увидеться с вашей дочерью? Лихтенбах пристально взглянул на нее: – Нет. – Почему? Может, вы боитесь, что я окажу на нее пагубное влияние, если скажу десяток слов? – Возможно. Лихтенбах распрямился и, словно желая отплатить за все полученные от баронессы оскорбления, отчеканил: – Мадемуазель Лихтенбах не должна иметь ничего общего с баронессой Софией Гродско. София махнула равнодушно рукой. – Прекрасно. До свидания, Лихтенбах! – И направилась в переднюю. Банкир остановил ее: – Пройдите отсюда. – Он отворил потайную дверь. – Спуститесь по этой лестнице. Вы никого не встретите до самой привратницкой. Как только гостья ушла, банкир вернулся к своему письменному столу. Эта женщина всегда приводила его в волнение, хотя он прекрасно ее знал. Стук в дверь вывел его из раздумий. Лихтенбах отворил дверь и улыбнулся: в кабинет вошла его дочь. – Я тебе не помешала? – спросила она. – Нет, милая… Что же, ты довольна своим визитом? – Да, очень довольна: я познакомилась с прекрасными людьми. Лихтенбах не произнес ни слова. – Женевьева очень счастлива, что обрела таких преданных друзей. Мадам Барадье – прелестная женщина… – Ты добрая девушка, моя маленькая Марианна. – Бедную Женевьеву постигло такое ужасное несчастье! – Голос девушки дрогнул, и в глазах ее блеснули слезы. – Она так же любила своего отца, как я тебя. Ты знал его? – Нет… Но я слышал о нем. – Это был близкий друг Барадье, крестный отец месье Марселя. Все они оплакивают его. Лихтенбах пристально взглянул на дочь: – Кто тебе сообщил это? – Мадемуазель Барадье и Женевьева. – Ты разговаривала с мадемуазель Барадье? – Да, с ней и с ее матерью. – И с сыном, быть может? Вопрос был задан таким резким тоном, что девушка смутилась: – Уверяю, папа, все они были очень любезны… Марсель Барадье проводил меня до ворот дома и усадил в карету… Что тут особенного? – Ничего особенного. Но повтори все, что они говорили. Не упоминали ли обо мне? – Ни разу. Это меня даже удивило… Ведь Барадье должны знать тебя? – Да, мы жили в одном городе и почти в одно время покинули его. Но пути наши разошлись… Я должен тебе сказать, что между нами была крупная ссора. Мой отец не ладил с Графом, а Барадье – зять Графа… – Но все это было так давно. Все, вероятно, уже забыто. – Нет, дитя мое, мы хорошо и давно знаем друг друга, но всегда шли разными дорогами. Теперь ты взрослая девушка и должна знать, что ждет тебя в жизни. Будь осторожна при встрече с ними. Я давно собирался рассказать тебе о вражде между нами. Дед твой, старик Лихтенбах, много выстрадал из-за них… Все это происходило до нашего отъезда из Лотарингии. Тебя тогда еще не было на свете. Барадье и Граф переселились в Париж, я – также, хотя позднее. Ненависть разделяла нас надежнее, чем самые большие расстояния. Барадье и Граф для Лихтенбахов – заклятые враги. Запомни это хорошенько, дитя мое. 
Марианна посмотрела на отца с тревогой: – Ты хочешь, чтобы и я разделяла эту вражду? – Боже сохрани! Я хотел только открыть тебе глаза. – И мне больше нельзя будет видеться с Женевьевой? – не унималась девушка. – Почему? Если тебе нельзя бывать у нее, она может бывать у тебя. – Я буду в пансионе. – Не навсегда же ты там поселишься. Бедняжка подняла на отца глаза, полные немой мольбы. – Ах, если бы ты разрешил мне остаться у тебя! Лицо банкира озарилось радостью. – Что бы ты стала здесь делать? – спросил он добродушно. |