Онлайн книга «Фельдъегерь. Книга 2. Рыцарь»
|
Первым стал спускаться Алексей. Руки после пут одеревенели и слушались плохо. Яма была глубокая, метра четыре. Когда Алексей достиг дна, следом на лестницу ступил Конрад. Уже в самом конце он не удержался, покачнулся, но Алексей схватил его за руку и не дал упасть. Половцы, стоящие вверху и наблюдавшие за ними, радостно заржали. Вот ублюдки! Лестницу тут же втащили наверх и закрыли яму решёткой. Алексей уселся на землю, Конрад последовал его примеру. – Я опасался, что нас казнят, – сказал Алексей. – Я тоже. Второй раз в плену. В первый раз у англичан был, выкупили меня. – Можно сказать – старожил. Глядишь, к третьему разу уже и привыкнешь, – невесело пошутил Алексей. – Пленных кормить должны, и воду давать. Если они нас голодом уморят, выкуп не получат. – Думаю, это будет не скоро. Пока половцы византийцам сообщат, пока доклад по инстанциям вверх пойдёт, пока деньги назад отправят да место обмена определят… Не меньше двух недель. – Это в лучшем случае. Я в Британии полгода ждал. – Полгода? Да мы сгниём в яме за это время! Крыши нет. Дождь пойдёт – вымокнем, как собаки, а холодно станет – окоченеем. – До зимы ещё далеко, обменяют. Или на деньги, или на своих пленных. К вечеру им спустили на верёвке кожаный бурдюк с водой, и оба вволю напились. – Эй, а по нужде выпустить? – крикнул Алексей половцу, стоящему у края ямы. Но половец не обратил на его слова никакого внимания, как будто он был глухим. Или языка не понимал? Потянулись тоскливые дни. Им бросали по лепёшке в день и по бараньей кости с мясом, а вечером спускали бурдюк с водой. Не сытно, но и с голоду не помрёшь. В яме сидели безвылазно, и уже через неделю оба пленника стали чесаться: тепло, влажно, хотелось помыться, да и бельё постирать или сменить. Но, видимо, понятия о гигиене у половцев отсутствовали напрочь, а может быть, они просто хотели таким путём сломить волю пленных. Эту неделю, да, впрочем, как и следующую, спасались разговорами. Конрад рассказывал свои случаи, смешные и драматичные, происшедшие с ним или с его знакомыми, Алексей – свои. Так быстрее проходило время. Вынужденное бездействие и невозможность двигаться просто сводили с ума. Тело настоятельно требовало хоть какого-то движения, а вся яма – три шага на три. К исходу третьей недели Алексей не выдержал. – Слушай, Конрад, сил больше нет в этой яме сидеть. – Надо набраться терпения, Анри. Сам знаешь, как медленно решаются денежные вопросы в империи. – Мы можем просидеть в этой яме ещё не один месяц. – И что ты предлагаешь? Ведь их начальник, главный половец, предлагал тебе службу у них. Согласился бы – сидел бы сейчас у палатки, ел бы бараний суп и спал бы с какой-нибудь наложницей. – Так ведь и ты не согласился! А знаешь, можно было для вида согласиться, а потом сбежать. Понятно, какое-то время нас бы в стане держали, но рано или поздно дали бы и коней, и оружие. Мы же катафракты! – Сомневаюсь. Какой смысл платить нам деньги и держать в лагере? Нас бы бросили в первый же бой и, даю руку на отсечение, против своих же. И нас свои же и убили бы – как предателей, и имена наши покрылись бы вечным позором. Или тебе пришлось бы убивать своих. Нет, уж лучше я в яме сидеть буду. – А сбежать из войска на конях? – Не дадут, не надейся, не такие они простаки. – А может – просто сбежим? – Как это? И куда пойдём? Если через перевал в империю – нас тут же схватят. Наверняка степняки там дозоры держат. И, заметь – верховые, пешком от них не убежишь. – Вот! Ты думаешь так же, как и половцы. То есть, если сбежим, пойдём в сторону империи. А мы сделаем обманный трюк. – Переоденемся в половцев? – на большее фантазии у Конрада не хватило. – Нет, мы пойдём на север или на восток, в сторону от империи. Первое время придётся скрываться, но ведь выйдем же на земли какого-нибудь государства, не везде же степняки. – А уж от них вернёмся в империю? – Конрад, а зачем? Империя не слишком торопится нас вернуть. Мы и так много сделали для неё. На порубежье нашли трупы наших товарищей, и нас с тобой могли счесть убитыми. Мы тут сгниём заживо. Меня от баранины уже тошнит. – Ты предлагаешь уйти? И как ты собираешься это сделать? Яма глубокая. – Я встану тебе на плечи и попытаюсь сдвинуть решётку. Потом подтянусь и попробую выбраться. Если удастся, спущу тебе лестницу. Само собой, делать это нужно ночью – я не слышал, чтобы ночью ходила охрана. Половцы надеются, что ямы глубокие и без лестниц из них не выбраться. – У нас нет оружия, и первый же встречный половец нас просто убьёт. – Ага, а ещё у нас нет еды, воды… Значит, будем дальше сидеть? – Ты хочешь служить мадьярам? Они враги моему народу. – Тогда русам – они на востоке. Предполагаю, что их столица, Киев, не так уж и далеко. – Сколько? – Лошадью – дней пять. – Но у нас нет лошади. – Конрад, мы добудем лошадей и оружие сами, если вырвемся из ямы. – Голыми руками? Ты самонадеян, Анри. Мужчины надолго замолчали. Конрад обдумывал услышанное. Прошло ещё два дня. Пленники вели себя так, как будто не было между ними разговора о побеге. Алексей и сам бы сбежал, но без помощи Конрада сделать это было невозможно. А Конрад ещё раздумывал бы или ждал бы выкупа, но к исходу третьего дня после разговора произошел интересный случай. Вечером, как всегда, половец спустил им на верёвке бурдюк с водой. – Завтра ваш последний день в яме, греки! – Мы не греки, – буркнул Конрад. Оказывается, половец вполне сносно говорил на языке византийцев. – Империя тянет с выкупом, и хану надоело ждать, терпение его лопнуло! – Что ты хочешь этим сказать? Половец красноречиво провёл поперёк шеи ребром ладони. Как только половец ушёл, Алексей посмотрел на Конрада. – Завтра нас могут прирезать, как баранов, или разорвать лошадьми. Надо решаться, Конрад. Это последняя ночь, когда мы можем сбежать, и она даёт нам последний шанс. Надо использовать его. Или ты хочешь умереть, как жертвенный агнец? – Хорошо, – поколебавшись секунду, ответил Конрад, – я согласен. – Тогда ждём темноты. Медленно тянулось время. Алексей уже знал, куда идти, где восток, определив это по восходу солнца, по его лучам. На север, в Паннонию, не хотел Конрад, на юг, в империю, не дали бы скрыться половецкие дозоры, и потому оставался один путь – к русам. Несмотря на самоотверженную службу катафрактов, империя не очень-то торопилась вызволить их из плена. Для Алексея же эта война – империи со степняками – была чужой, как и война крестоносцев с сарацинами. Он видел, как явно ослабла империя, как уменьшились её земли, как упало влияние в мире. Империя шла к упадку. Она ещё протянет три века, но это будет уже жалкое существование, несравнимое с тем расцветом, что застал, видел собственными глазами Алексей. Константинополь, этот Царьград, падёт под напором османов, простояв больше тысячи лет. |