Онлайн книга «Истребивший магию»
|
– Рискуете, – заметил волхв, – такую ценность разве можно напоказ? Много найдется таких, кто захотел бы отнять. – Она слушается только нас, – заверил Остап. – И все знают, что такие скатерти подчиняются только одному хозяину. Отнимать бесполезно… Попробуйте вот эту рыбу! Я не знаю, откуда она, и рыба ли это вообще, но пальчики оближете… Олег сказал задумчиво: – Чересчур хорошая жизнь часто портит характер, чересчур обильная еда портит желудок… Что делать? Увы, и тело, и душу с успехом исцеляют лекарства не только неприятные, но даже весьма противные на вкус. Остап расхохотался: – Верно!.. Но мы теперь путешествуем, как всегда мечтали. А эту жизнь не назовешь чересчур удобной. Олег кивнул: – Верно, по себе знаю. Вы многих угощали, верно? Хозяин сказал гордо: – Ни один не ушел от нас ненакормленным! А хозяйка подбоченилась и тоже смотрела на Олега гордо и победно. У костра дети дурачились с огнем, бросая в него сухие ветки, Назар солидно останавливал, покрикивал, на взрослых внимания не обращал вроде бы, хотя Барвинок счастливо ловила на себе его жадный взгляд, еще полудетский и уже наполовину мужской. Все казались заняты своим миром, все счастливо улыбаются с чашками вина в руках, везде полный покой и уют, как хорошо здесь, как замечательно… Олег допил, бросил чашку, к негодованию Барвинок, за спину. Она взлетела высоко в небо, перевернулась несколько раз, блестя расписными боками, упала на землю и, к изумлению Барвинок, исчезла с легким хлопком. Хозяин посмотрел на волхва с уважением. – Ты многое знаешь про эту скатерть. – Встречался, – обронил Олег. Хозяин покачал головой. – Мы уже лет двадцать ею пользуемся, но вот такое случайно открыли только в прошлом году. А раньше аккуратно складывали всю посуду обратно. Горпина вставила строго: – Я и сейчас детей приучаю ставить все на скатерть! Нечего разбрасываться. Нехорошо. – Правильно, – одобрил Олег. – А то и простую посуду начнут швырять. Эх, хорошо у вас… но ехать надо. Дела-дела. Спасибо за царское угощение! Остап развел руками. – Жаль, не могу предложить вам и ночлег, разве что место на голой земле у костра… Увы, скатерть умеет только кормить. Олег уже поднялся, сладко потянулся. – Спасибо, – сказал он снова. – Так бы всю жизнь сидел с чашей вина у костра… скоро ночь, смотрел бы на звезды… Увы, надо! Женщина заботливо скатала скатерть и унесла в повозку. Олег отправился к коням, они обнюхиваются и о чем-то негромко сплетничают, Барвинок обалдело смотрела вслед волхву. Он не оглянулся, пришлось догнать, он поднял седло из высокой травы и сказал негромко: – Поехали. Она запротестовала: – С чего вдруг? Скоро вечер, а я в темноте ничего не вижу. У меня, может быть, куриная слепота! – Скорее, – определил он, – куриные мозги. К ночи как раз приедем в какое-нибудь село, переночуем под крышей. – Можно подумать, – заявила она, – тебя пугают ночевки под звездным небом, ха-ха! Давай хоть после ужина? Он сказал неумолимо: – Ужина не будет. Она широко распахнула глаза. – Как это? Почему? Скатерть-самобранка подаст все, что нам восхочется! – Что восхотят хозяева, – поправил он. – Но, увы, скатерть больше не подаст даже им. Но если хочешь, оставайся. Он в самом деле взгромоздил седло на конскую спину и начал затягивать ремни. Злая, непонимающая и перепуганная, она таращилась в его спину, наконец потащила свое седло к лошадке. Сжалившись, он быстро оседлал и ее коняшку, хотел даже забросить в седло, но Барвинок гордо отказалась, а он, невежда, не проявил настойчивости, тупица, ничего не понимает, даже за ногу не подержал… Красное солнце в самом деле сползает по вогнутой стене небосвода слишком быстро, усталое и распухшее, но кони после краткого отдыха с удовольствием разогнались во весь опор. Барвинок чувствовала, как слетают остатки раздражительности, волхв вообще строгий и собранный, словно никогда не устает. Она спросила живо: – Но что случилось? Почему так внезапно? Он буркнул: – Не хотел ставить их в неловкое положение. – А в чем? – Скатерть, – объяснил он. – Я видел, как скатерть превратилась в обычную. Больше волшебства от нее ждать не придется. Она охнула: – Ой… какое несчастье! Он покосился на нее в удивлении. – Правда? – Ну да, – огрызнулась она. – А ты считаешь не так? – Тысячи и тысячи людей, – напомнил он, – живут без всяких скатертей-самобранок. Многие вообще не знают, что такое скатерть… И, поверишь ли, счастливы. Она сказала сердито: – Не понимаешь, да? У них никогда и не было такой роскоши! А у этих было. И вот – потеряли. Разве не трагедия? Он кивнул. – Да, работать уже разучились. Теперь разве что милостыню просить… Или все же попробуют зарабатывать честно, как думаешь? – Честно? – переспросила она. – Говоришь так, будто пользовались скатертью нечестно! Или у кого-то украли?.. Он отмахнулся. – Да какая разница! Они пользовались магией, а это нечестно. И даже преступно. Я вообще мечтаю о таком времени, когда люди поумнеют настолько, что начнут всех колдунов и ведьм сжигать прямо на городских площадях, чтобы все видели!.. Правда, поумнеть мало, решимости бы побольше… А то понимать понимают, а сами клады ищут, древние гробницы раскапывают… Она зябко передернула плечами. – Такие ужасы рассказываешь. Надеюсь, такого никогда не будет. – А я надеюсь, – сказал он со вздохом, – что будет… хотя и сам в это верю с трудом. Просто хорошо бы… Чтобы люди поняли, только трудом и талантом нужно добиваться всего на свете, а не проклятой магией… – Она не проклятая, – возразила она живо, – это белая магия. Его рыжие брови сошлись на переносице с такой силой, что могли бы раздавить корабль, проскакивающий между сдвигающимися скалами, такие где-то разбойничают в море. – Глупости, – сказал он резко. – Правда, белая! – сказала она горячо. – Не бывает белой… – Еще как бывает! |