Книга Конец таежной банды, страница 26 – Евгений Сухов

– Если не придут, тогда мы их будем сами искать и найдем, – заверил Алексей.

К ним подошел историк. Он хотел что-то сказать, но, увидев в руках у Алексея крест, удивился и поинтересовался:

– Откуда у вас это?

– Нашли, – ответил за Алексея Трефилов.

– Это достаточно редкая награда царской армии, – заметил Рыков.

– Антон Семенович, что значит редкая? – заинтересовался Алексей. – За какие заслуги их вручали?

– В армии Колчака подобные награды собирались давать за освобождение Сибири от красных, – ответил Рыков с умным видом, – но вручить успели совсем немного.

– Значит, этот старик отъявленная контра, – сделал вывод Трефилов.

– Возможно, – криво улыбнулся Рыков, – надо спросить у него самого.

– Спросим, – пообещал Алексей и подошел к схимонахине. – Моим солдатам нужно отдохнуть и поесть. Распределите их по дворам и проследите, чтобы местные отнеслись с пониманием, или мы сами тут все распределим без вашей помощи.

– Я все сделаю, – кротко пообещала Ефросинья. В старухе не осталось и намека на гордость.

– Этого под арест, – указал Алексей бойцам на старика, – а завтра на рассвете расстрелять. Пусть ночь подумает.

Говорил он специально громко, чтобы все слышали. Ефросинья со скорбным лицом скрестила руки на груди. Старик лишь мрачно ухмыльнулся.

– А можно мне с ним ночью поговорить? – почему-то шепотом поинтересовался Рыков.

– Говори, – пожал плечами Алексей, – худого от этого не будет. Но и толку вряд ли дождешься.

* * *

Евдокия нахмурилась, разглядывая подходившего Пакина. Влас вел девочку лет десяти, лицо которой показалось ей смутно знакомым. Потом она вспомнила, что видела девчонку в поселении староверов, где одно время жила ее сестра. Определенно это именно та самая девочка – курносый нос, веснушки, толстая коса и большие напряженные зеленые глаза. Спутать трудно, но что она делает в их лагере?

– Здравствуй, Евдокия, вот привел к тебе гонца, – сообщил Пакин, остановившись напротив атаманши, и легонько подтолкнул к ней девочку.

– О чем вы? – не поняла Евдокия.

– Я со скита, меня к вам матушка послала, – затараторила девочка, – беда у нас. Приехали красные. Угрожали матушке Ефросинье. Потом приказали кормить их. И ходили по домам с обысками. Афанасия Порфирьевича арестовали и сказали, что утром расстреляют.

– Как, за что? – опешила Евдокия.

– У него нашли что-то, – пояснила девочка и продолжила: – Матушка просила у вас помощи, чтобы вы заступились. Красные вас ищут и не успокоятся, пока не узнают, где ваша крепость. Матушка боится, что они могут совсем озвереть.

К словам девочка присовокупила свернутый лист пергамента, исписанный убористым почерком. Евдокия развернула послание, пробежала глазами и опустила с задумчивым видом. Монахиня предлагала устроить отвлекающий маневр и выманить красных со скита. Военных действий в самом ските Ефросинья не хотела. Просила поторопиться.

– Что думаешь? – спросил Пакин у нее.

– Надо что-то делать, – ответила Евдокия и еще раз взглянула на письмо, – я знаю их методы. Не узнают, что им надо, начнут пытать и расстреливать дальше.

– А, по-моему, мы не должны ввязываться в это дело, – спокойно возразил Пакин, – надо думать, как защитить крепость. Красные придут сюда. У нас мало времени на приготовления. Сейчас нельзя распылять силы.

– А Афанасий Порфирьевич как же, – с возмущением воскликнула Евдокия, – его же расстреляют!

– Афанасий был мне как брат, но сейчас, я думаю, все подстроено специально, – произнес Пакин с мрачным видом, – его используют как приманку. Красные прознали, что вы родственники.

– Какая разница, мы все равно должны его выручить, – рубанула воздух ребром ладони Евдокия. Вид у нее был самый решительный.

– Нет, слишком велик риск, – покачал головой Пакин.

– В конце концов, не ты здесь решаешь, – гневно напомнила ему Евдокия.

– Что ж, верно, не я, – согласился Пакин, – соберем совет и все вместе решим…

На совете было много разговоров и мнений, но общее решение совпало со словами Пакина. Никто не хотел рисковать своей жизнью из-за кучки староверов и слепого старика. Совет постановил остаться в крепости и готовиться к обороне, рыть окопы, укреплять стены, строить блиндажи. Анисья, заменявшая сестру, не знала, что ей делать. Хотелось плакать от бессилия. Соратники виновато отводили глаза, чтобы не встречаться с ней взглядом. Чувствуя себя совершенно одинокой, Анисья ушла, вернулась домой и застала сестру у зеркала примеряющей модное платье, одно из тех, что они добыли из разграбленного поезда.

– Что решили? – спросила она, не оборачиваясь.

– Они все предатели, – всхлипнула Анисья и, стиснув зубы, бросила плеть на стол, – испугались. Все отказались! Даже Серый.

– Ничего удивительного, – вздохнула Евдокия, – если бы у староверов было золото или с них можно было что-то взять, Серый бы пошел, а так предприятие не обещает ничего, кроме пули. В лучшем случае спасенные скажут тебе спасибо.

– Я не сдамся, – упрямо заявила Анисья, меряя комнату шагами, – сама, если что, пойду. С Емельяном вдвоем пойдем и выручим дядю Афанасия.

– Если бы он согласился жить здесь, ничего этого бы не случилось, – ворчливо напомнила сестре Евдокия, – чего он кочевряжился? Видите ли, наш образ жизни не отвечал его моральным принципам. Вот теперь получает за свои принципы.

Она повернулась у зеркала и спросила у сестры:

– Как я тебе в этом? По-моему, очень недурно.

– Ты что же, собираешься отдать его на растерзание, – изумилась Анисья, – ты, как все они! Сдалась!

– Ничего я не сдалась, – строго ответила Евдокия и села на лавку рядом с сестрой, – я договорюсь с Серым. Он пойдет и поможет нам. Я сама поеду в скит. Мы вытащим крестного. А ты останешься здесь, потому что нельзя оставлять хозяйство без надзора.

– Нет, я поеду! – с жаром возразила Анисья.

– Не спорь, все равно не переспоришь, – улыбнулась Евдокия, – сказала, поеду, значит, поеду.

– Хорошо, езжай, только осторожней, – сдалась Анисья. По личному опыту она знала, что сестру не переспоришь. Проще согласиться. К тому же у Евдокии было больше опыта в боевых операциях, и людей она убивала легко, без угрызений совести. У Анисьи все было по-другому. Она не могла спокойно относиться к насильственной смерти. Ее постоянно мучили сомнения.

– Мы все провернем так, что красные не успеют ничего сообразить, – уверенно пообещала Евдокия.

– Пакин сказал, что это ловушка, – вспомнила Анисья.

– Даже если ловушка, – фыркнула Евдокия, – у них руки коротки, чтобы нас остановить. Если понадобится, весь их отряд положим.