Онлайн книга «Ингвар и Ольха»
|
Внезапно окно на третьем поверхе распахнулось. Показалось заплаканное лицо женщины. Она прижимала к груди ребенка. Угрюмого, насупленного, даже со двора Ольха узнала Бояново семя. Ребенок, увидев отца с дедом, требовательно протянул руки. Боян закричал: – Мы сейчас! Женщина охнула, едва не выронила ребенка. Глаза ее с ужасом уставились на что-то за спиной Бояна. Боян быстро обернулся, но только успел увидеть летящий в него дротик. Павка мгновенно вздернул кверху щит. Звонко звякнуло, щит едва не выдернуло из руки. Павка ругнулся, а Ингвар тут же достал смельчака длинным мечом. – Спасибо! – Все в долг, – ответил Павка. Челядин рухнул, забился в смертных корчах. Кровь хлестала во все стороны, как из недорезанной свиньи. От русов отхлынули, но тут же бросились на крыльцо терема. Боян спрыгнул с коня, умоляюще оглянулся. Павка закричал с досадой: – Да беги, беги! Я посмотрю за твоим хрычагой, не дергайся! Ингвар внезапно крикнул: – Боян, не успеваешь. Боян дернулся, оглядываясь то на отца, которого одной рукой поддерживал в седле Павка, закрывая щитом другой, то глядя на окна терема. На крыльце толпились вооруженные мужчины, от усердия спихивали друг друга. Наконец двери слетели с петель, народ хлынул вовнутрь терема. – Догоним! – закричал Боян страшно. В глазах блеснули слезы, голос сорвался: – В капусту всех… ударим дружно! – А нам ударят в спину, – сухо бросил Ингвар. – Уходим. Отчаяние в глазах Бояна было таким, что Ольха ощутила, как у нее задрожали губы, а в глазах расплылось. Она сердито вытерла слезы. Если бы ненависть убивала, на седле коня Ингвара осталась бы горстка пепла. Два брошенных дротика звонко ударились о щит Ингвара. Стрела звонко щелкнула о шлем, унеслась. Он повернул коня в сторону ворот. Створки трещали, выгибались. В щели были видны озверелые лица, острия топоров и копий. Боян в последний раз оглянулся, в глазах застыла мука, бегом вернулся к отцу. Брошенный из пращи камень ударил его сзади в голову. Звякнуло так, что у Ольхи в ушах зазвенело. Боян зашатался, ноги его подогнулись. Павка подал коня в его сторону, Боян кое-как ухватился за стремя, ему помогли перебраться к своему коню. Молот беспомощно протягивал ему дрожащую высохшую руку. Ингвар мощным толчком забросил Бояна в седло позади его отца. – Теперь руби! – закричал он страшным голосом. – За Новую Русь! – За Русь! – За Русь! Их натиск был страшен, как и они сами: огромные, закованные в железо, на великанских храпящих конях, похожих на разъяренных зверей. Мечи в их руках казались еще длиннее, и когда русы выкрикнули боевой клич, народ из ворот шарахнулся в разные стороны, топча друг друга. Они как ураган вылетели через ворота, Ингвар и Павка с наслаждением рубили на ходу, стаптывали конями. Боян одной рукой держал повод, другой прижимал к себе отца. Павка ухитрялся защищать друга и хрычуряку от брошенных в их сторону дротиков и камней, вскидывал щит, даже подставлял свои плечи. На перекрестке улиц их ждал Влад с его дружинниками. Глаза Влада расширились, когда увидел на плечах Ингвара красное княжеское корзно, но смолчал, время расспросов придет, молча повернул коня, кивнул одному из своих, и они вдвоем понеслись впереди. Оба без шоломов, ветер трепал их длинные волосы цвета спелой пшеницы. Остальным пришлось железные шапки нахлобучить до ушей. Поляне готовы даже с голыми руками кинуться не только на любую бритую голову с чубом или даже без чуба, но и на просто плешивую. Застучали копыта, из соседней улицы на горячем коне вынырнул могучий всадник на огненно-красном коне. Конь храпел и дико вращал налитыми кровью глазами, всадник был просто грозен. Ольха с изумлением и радостью узнала Рудого. Рудый помахал дланью: – Уже горячо? Тогда вверх по улице, затем налево через Ляшские ворота. – Через торг ближе, – сказал Ингвар. – Там толпа! Орут, друг друга за волосы таскают… Не стоит мешать. – Не стоит, – согласился Ингвар. – Ты с нами? – Да, немного. Слушай, у тебя великолепное корзно! Давай разыграем в кости? Окунь закричал тревожно: – Все, пошли!.. Если дорогу не загородят какой-нибудь гадостью, то скоро будем за градом! На этот раз прохожие не жались к стенам домов. Стояли на дороге, отскакивали в самую последнюю минуту. Впереди мчался Влад, его кипу золотых волос было видно издали, а медный обруч на лбу блестел так, что больно было глядеть. Вслед всадникам летели проклятия, камни, даже стрелы из боевых и охотничьих луков. Ольха благодарно смотрела в спину полянского молодого воеводы. Без него их бы зажали среди улицы, была бы сеча, в которой у них нет надежды на победу против всего города. Они вылетели на перекресток. Навстречу уже скакал Павка, махал обеими руками: – Назад! Быстро вон тем проулком! От торжища доносился грозный гул, что приближался, нарастал. Похоже, драчуны решили наконец, кого жечь в первую очередь. Укрывая лица, они попятились и поскакали за Владом и его подвойским, Мосолом, те выставляли напоказ свой истинно славянский облик. Рудый, озорно оглянувшись на мрачного, как грозовая туча, Ингвара, вдруг заорал во весь голос: – Бей проклятых русов… что пьют кровь наших младенцев! Ингвар прошипел зло: – Рехнулся? – Это чтоб сойти за полян, – ответил Рудый независимо. – Когда это мы пили кровь невинных младенцев? Рудый удивился: – Говорят ведь! Вообще-то зря не скажут. Ингвар оскорбленно хрюкнул и так хлестнул коня, что едва не обогнал Влада с Мосолом. Впереди вырастали массивные Жидовские ворота. Говорят, подумал Ингвар некстати, иудеи тоже пьют кровь славянских младенцев. А христиане, если верить слухам, пили кровь римских… Когда проскакивали в ворота, неожиданно из сторожки выскочили двое гридней. Не раздумывая, разом метнули короткие копья. Ольха в страхе открыла рот для крика, копье летело прямо в нее, но неожиданно перед ней мелькнуло широкое и темное, раздался глухой стук, проклятие. Влад едва не выронил потяжелевший щит с всаженным в него копьем. Острый конец высунулся с этой стороны, пробив железо, кожу и деревянную основу. Мелькнуло бледное перекошенное лицо Ингвара. С обнаженным мечом он налетел на стражей. Рудый заорал что-то предостерегающее. Кони вихрем вылетели на простор, оставив ворота за спиной. Окунь оглянулся, придержал коня: – Помогу! – Вперед, – велел Рудый яростно. – Пусть сам управляется. С чего ему, дурню, вздумалось рубиться со стражами! |