Онлайн книга «Князь Владимир»
|
Под стеной сидел могучий дружинник, весь залитый кровью, даже лицо в крови. – Княже, – прохрипел он, – четверо… это здесь… Других ты найдешь в коридоре… на лестнице… на крыльце… во дворе… – Варяжко ушел? – вскрикнул Владимир. – Это не человек, – прохрипел воин. – Это сын Перуна. Тавр ходил среди убитых, переворачивал лицами кверху. Владимир крикнул зло: – Выслать погоню! Пока он жив, война не кончена! – Сделано, – ответил Тавр. – И еще я велел кричать везде, что за поимку Варяжко жалуешь прощение, освобождаешь от налогов до конца жизни и даешь серебряную гривну. – Мог бы обещать две, – сказал Владимир. – Или даже золотую! – Ну, я намеревался сдержать… – За Варяжко я в самом деле отдам две золотые! – Никуда не денется, – сказал Тавр рассудительно. – Теперь вся Русь под твоей рукой. Они вышли из терема. Сердце Владимира снова дрогнуло. Двор был залит кровью и завален трупами. Их оставалось без Ярополка и Варяжко четверо, но они показали, как могут сражаться дружинники Святослава.
У дверей спальни гридни, что стояли на страже, преданно и хитро заулыбались. Владимир кивнул хмуро, не до баб, зря слюни распустили. Он толкнул дверь. Юлия стояла на лавке спиной к дверям, пыталась выглянуть в окошко. На стук обернулась, глаза испуганные, на щеках блестят мокрые дорожки слез. – Здравствуй, Юлия, – сказал Владимир. Он нарочито не назвал ее княгиней, и она сразу все поняла. Побледневшая, с дико расширенными глазами, прижала руки к груди: – Что с Ярополком? – Мой брат был чересчур отважен, – ответил Владимир. – Ты… ты убил его? – Ярополк не убивал Олега, – напомнил Владимир, – но все же Олега затоптали в их мелкой ссоре. А сейчас была не ссора – война. Она прошептала мертвеющими губами: – Я хочу… видеть его… – Не стоит, – предостерег он. – Был бой, его изрубили в куски. – Я все равно… – Как хочешь, – он не стал спорить, – но там лишь изрубленная туша в луже крови… Может быть, когда хотя бы приберутся? Он смотрел на нее, смертельно испуганную, но с гордо выпрямленной спиной, большеглазую и тоненькую, как камышинка, и неожиданно ощутил звериную радость. Разве не для того живет человек, чтобы сокрушать соперника, а его женщин грести под себя? Его взгляд стал оценивающим. – Но тебе не придется долго лить слезы. – Что… о чем ты? – Ее голос ломался, как соломинка. – Я тебя возьму в наложницы. Правда, задница у тебя маловата, я люблю пользовать покрупнее и повыше… Гм… Зато вымя торчком, это я люблю. Может быть, если очень постараешься понравиться… и сумеешь… даже в жены. Она отшатнулась. На ее красивом лице проступило отвращение. – Ты? У тебя руки по локоть в крови моего мужа! Владимир засмеялся. В чреслах потяжелело, налилось горячей кровью. Чувство ярой силы было таким, что ноги сами двинулись к ней. Испуг на ее лице перешел в ужас. – Да, но в этих руках – ты. В ее расширенных глазах ужас перешел в панику. Похоже, только сейчас ощутила свое настоящее положение. Там, дома, – утонченное коварство, яды, сладкие слова и удар кинжала в спину, у варваров – честные глаза, грубая схватка грудь в грудь, верность слову и долгу. Но если среди этих могучих, свирепых и полных мощи варварских племен уже дали ростки царьградские обычаи? Эта смесь может оказаться страшнее греческого огня! – Раздевайся, – велел он хищно. – Хочу зреть твою наготу.
Тавр поднимался по лестнице, искал князя, когда в дальнем конце коридора распахнулась дверь. Владимир вышел, на ходу застегивал пояс. Рубашка на груди распахнута. Черные глаза хищно блестят. Тавр восхищенно покрутил головой: – Уже успел? – Это дело нехитрое. – Хоть стоило портки снимать? Владимир пожал плечами: – Теперь скажу, не стоило. Я всегда потом вижу, что не стоило… А когда внизу жжет, то это уже не я, а какая-то тварь в весеннем гоне! Юлия была хороша, кто спорит? Но не хуже и служанка, что некстати забежала в спальню… Тавр захохотал, в глазах были зависть и восхищение. А Владимир лишь отмахнулся: – А насчет портков… я их не снимал. Чаще всего я даже сапог не снимаю. Слушай, быстро составь списки тех, кто наслал печенегов на моего отца! Смерть великого князя должна быть отмщена. – Уже составил, – ответил Тавр буднично. – Молодец, – вырвалось у Владимира. – Ты впрямь на два шага вперед меня зришь! – Ты просто забыл распорядиться, – пояснил Тавр скромно. – А сейчас, пока не поздно, убери из этого списка тех, кто… ну, кто может понадобиться. В списке было около десятка имен. Владимир быстро пробежал взглядом по подвешенным строкам: – А где Осинник, Твердоглаз, Рыбарь? – Они… с печенегами не общались вовсе. Владимир взглянул остро: – Христиане? Народ поверит, что и эти с предавшими моего отца. А для нас важно нечто другое, верно? Тавр молча дописал троих, подумал, добавил еще пятерых от себя. Они тоже христиане, но главное – владеют землями, угодьями, домами, складами, у них тысячи холопов. Но еще хуже того – с их мнением считаются как в Киеве, так и в соседних землях. Владимир снова взял лист, что-то вспомнив, одно имя решительно вычеркнул: – Волчий Хвост – опытный воевода. Жаль его терять. Да и богатств за ним особых не числится. Тавр вскинул бесцветные брови: – Но в Киеве все знают, что он был среди тех, кто не хотел возвращения Святослава. Пощадишь убийцу, что скажет народ? Владимир почесал лоб: – Надо повернуть так, что я, прежде чем послать их на казнь, проверил всех вдоль и поперек… И выяснил, что воеводу оболгали. Тем самым покажем свой праведный суд! Как бы на него ни указывали пальцем, но ежели нет улик, то князь вынужден соблюдать справедливость! Тавр молча удалился, пряча усмешку и затаенное восхищение в глубине глаз. Князь даже перед ним говорил настолько искренне, взволнованно, с придыханием в голосе и блеском глаз, что даже он, Тавр, чуть было не поверил. И только когда молодой князь вычеркнул одного из убийц, мол, не терять же хорошего работника, увидел всю меру лицедейства. Чувствует ли сам Владимир, что у него не одно лицо, а несколько? |