Онлайн книга «А кому сейчас легко?»
|
От обиды у меня стало горько во рту. Выходит, они тут пируют по высшему разряду, а уволенным сотрудникам наверняка не на что купить своим детям молока?! Как же они смели нам врать, что издательство на грани банкротства и нет денег, что им всем тоже в ближайшее время предстоит искать работу… Да одни эти устрицы стоят столько же, сколько получал в месяц весь наш отдел! От волнения и ярости я дышала все чаще и чаще, забыв, что Галина Егоровна перед выходом предупредила меня: – Ты, Люсь, сильно в этой блузке не вертись. И дыши поспокойнее. Это ж не шелк, а вискоза, да и размерчик не твой, так что… Одним словом, не вырони бюст, Люся! Юбка тоже была чересчур коротка. В родном, прости господи, ресторане я к ней уже как-то привыкла, но здесь, в ярком свете, да еще среди знакомых людей, сама себе показалась голой. Вообще-то так оно и было, потому как проклятая юбка норовила задраться чуть ли не до пояса. Я как раз решила ее одернуть, но в этот момент с ужасом почувствовала на своей ляжке нечто горячее и влажное. Не веря собственным ощущениям, я медленно повернулась – и обнаружила прямо перед собой отвратительную пьяную рожу с красным носом и прилипшими ко лбу волосиками. При виде моих вытаращенных глаз рожа радостно икнула – и ее обладатель, пьяный вусмерть, немедленно ухватил меня за нервно вздымающуюся грудь. – Т-ты м-моя пр-рельсь… Пи-тич-ка моя! Пойдем потанцуем? – Да как вы… – У, какая… срдитая… Хочешь водочки? – Отстаньте от меня! – Не груби! Знашь, кто я? Я о-ли-гарх! Ик! Ну, почти. – Вы хам и скотина! Уберите руки! – Не ломайся, цыпочка… Человеческому терпению есть предел. Я набрала воздуха в свою грудь и изо всех сил толкнула нахала в его грудь. На его лице нарисовалось обиженно-изумленное выражение, и он смачно плюхнулся на пол. Я гневно одернула проклятую юбку и перешагнула через поверженного врага. Теперь меня переполняла холодная и чистая, как снега Эльбруса, ярость. Твердым шагом я прошла на середину банкетного зала и поманила звезду эстрады пальчиком. Кумир миллионов нерешительно огляделся и наклонился ко мне, решив для начала выяснить, стоит мне хамить или нет. Вдруг я переодетая олигархиня? – Дайте мне микрофон, Николай! – суровым тоном приказала я певцу. Басков снова огляделся вокруг, но никто из окружающих не возмутился, наоборот, кое-где даже раздались одобрительные смешки. Вероятно, подвыпившие гости решили, что на смену певцу пришла юмористка. Что-то вроде Клары Новиковой. Одним словом, микрофон я заполучила безо всякого труда и смело забралась на сцену. Из зала на меня смотрели сытые, лоснящиеся рожи, а я думала сейчас о своих бывших сослуживицах, а также о новых знакомых – отце троих детей Сергее, о Галине Егоровне – о тех простых людях, которые честно трудятся всю свою жизнь, а в награду получают лишь под зад коленом! Я откашлялась прямо в микрофон и закричала: – Как вам не стыдно! Посмотрите на себя, вы уже и на людей-то не похожи! Какие-то свиные рыла, а не лица! Над залом повисла тишина. А потом раздался женский голос: – Это же Гоголь, «Ревизор»! Что ни говори, а женщины в нашей стране гораздо начитаннее мужчин. Народ опять засмеялся, кое-кто принялся фотографировать меня на мобильный. А я продолжала: – И ведете вы себя как свиньи! Как можно пировать, когда совсем недавно из этих стен пинком под зад вышвыривали хороших работящих сотрудников?! А уж от вас, Елена Михайловна, я этого никак не ожидала. Неужели вы забыли, как сами начинали? Совсем зажрались, да? А ведь у Лены Смирновой – трое несовершеннолетних малышей. Кто ее на работу возьмет, а? Галя Петренко одна сына растит и отца-инвалида содержит, вы об этом подумали? Смешки прекратились, теперь им на смену пришел неясный гул. Я угрожающе придвинулась к краю сцены, отчего те, кто находился рядом с нею, шарахнулись назад в совершенно непритворном испуге. Елена Михайловна растерянно таращилась на меня, словно ребенок, которого разбудили посреди ночи. Ирина Львовна, моя бывшая начальница, которая стояла от директрисы по левую руку, что-то быстро нашептывала ей на ухо. А меня несло дальше: – Вы все, все еще попомните этот свой пир во время чумы! Вы еще ответите за слезы детишек! Бог правду видит и шельму метит! Вы еще пожалеете о своем хамстве и свинстве, ох, пожалеете, да только поздно будет! В зале наступила зловещая тишина, лишь чей-то задумчивый голос даже не позвал, а скорее предложил: – Охрану?.. Стало слышно, как торопливой скороговоркой частит Ирина Львовна: – Вы, Еленочка Михайловна, не волнуйтесь, Лютикова у нас всегда была с придурью, ку-ку, можно сказать… В этот момент сквозь толпу наконец-то начали проталкиваться трое парней с профессионально-безразличными физиономиями. В принципе я была вовсе не против пострадать за свои убеждения до конца, но похабная юбка и не менее похабная блузка грозили превратить героическое действо в стриптиз для извращенцев. Поэтому я отдала микрофон окончательно обалдевшему Баскову и погрозила охране пальцем: – Не смейте меня трогать! Я сама. В полной тишине я спустилась со сцены и с гордо поднятой головой прошла через зал к выходу. Люди расступались передо мной, как волны моря перед Моисеем. В полном одиночестве я вышла в вестибюль, отворила входную дверь и ушла в ночь. Минут через десять, впрочем, я остановилась и хлопнула себя по лбу. Надо же, как сильно действует на человека адреналин! На улицу я вышла без верхней одежды, в одной лишь нелепой униформе официантки. Спохватилась только, когда зимний холод пробрал меня до костей… Справедливо предположив, что черный ход наверняка остался открытым на случай, если нам с Оксаной что-нибудь понадобится в фургончике, я бегом вернулась по морозцу во дворик издательства. Осторожно проскользнула мимо дремавшего за рулем Сашки и протиснулась в дверь. Напрасно я хлопала выключателем в раздевалке, очевидно, лампочка перегорела. Впрочем, свою куртку я могла снять и на ощупь. Яшагнула к вешалке – и немедленно споткнулась обо что-то мягкое. Решив, что это чья-нибудь шуба свалилась с крючка, я пошарила рукой в темноте… Это была не шуба. Под вешалками в служебной раздевалке лежал человек. Я выпрямилась, чувствуя, как холодеет у меня в животе. На негнущихся ногах я вернулась к дверям, вышла на улицу и постучала Сашке в кабину. Он вскинулся, моргая глазами со сна. – Ты чего, Люсь? – Саш, ты это… У тебя спички есть? – Покурить, что ли? – Нет, я не курю. Мне там надо… сапоги найти в темноте! |