Книга Как заарканить миллионера, страница 72 – Элизабет Беверли

— Правду ли говорят, что в колледже «Северн» звуконепроницаемые стены?

— К сожалению, нет, — улыбнулась она в ответ.

— А я-то думал… — разочарованно протянул он.

— А почему ты спросил? — поинтересовалась она, заранее зная ответ.

— Просто заметил, что ты ходишь босиком. Напрасно она решила, что знает ответ!

— Ботинки промокли по дороге, и я поставила их на батарею сушиться. А что тебе до моих ботинок?

Вместо ответа Адам задумчиво оглянулся кругом и задал новый вопрос:

— Хорошо, через стенку все слышно — а хотя бы замок на двери есть?

— не-а, — протянула она, боясь предположить, к чему он клонит.

— А этот стол выдержит нас обоих?

Ага! Теперь-то Дорси не боялась ошибиться!

— Боюсь, что нет, — отозвалась она с глубоким и искренним сожалением.

Но Адама ничем нельзя было смутить:

— А ты когда-нибудь занималась любовью на рабочем месте? — как ни в чем не бывало поинтересовался он.

— Пока нет.

— Хочешь попробовать?

— Я не упускаю случая пополнить свое образование, — смело улыбнулась она. Он рассмеялся:

— Дорси, сколькому нам предстоит научиться друг у друга!

— Чего же мы ждем? — засмеялась и она. Как выяснилось секунду спустя — ничего. Ибо не успела Дорси договорить, как Адам сжал ее в объятиях и прильнул губами к ее губам. На сей раз поцелуи его были жарки, требовательны, почти яростны. В них был голод и жажда. От таких поцелуев не вернешься к дружеской беседе — нет, они могут послужить лишь прелюдией к чему-то совсем иному…

«Вот оно, начало новой жизни!» — мелькнуло в голове у Дорси, а потом все мысли куда-то испарились. Подняв обе руки, Дорси запустила пальцы в шелковистую гриву Адама: она успела забыть, как любит ерошить ему волосы, как сладко прижиматься к нему все теснее, какой неземной восторг заключен в простых словах: «Этот мужчина — мой!» Адам, должно быть, угадал ее чувства и желания: обхватив ее обеими руками за ягодицы, он прижал ее тело к своему. О, что за чудо — прижиматься к нему вот так, уста к устам, грудь к груди, бедра к бедрам! Ей казалось, что она могла бы стоять так вечно!

Но вечность подождет, а Дорси ждать не могла Адам, как видно, тоже не любил ждать: пронзая ее до глубины души огненным, хищным поцелуем, он положил руку ей на грудь и чувствительно сжал. Пламенная волна прокатилась по ее телу при этом прикосновении: Дорси прерывисто вздохнула и невольно потянула его за волосы. В ответ Адам сжал грудь Дорси еще сильнее, и из потаенных глубин ее существа вырвался сладостный стон.

— Еще! — пробормотала она.

Адам повиновался — и не один раз!

Не думая, что делает, полагаясь лишь на инстинкт, Дорси расстегнула пуговицу у него на джинсах и торопливо потянула вниз «молнию» ширинки. В руку ей легло что-то твердое и горячее, едва прикрытое мягкой хлопковой тканью. Дорси ощутила, что Адам напряжен и влажен от желания, и возликовала при мысли о том, какой властью обладает над ним. Умелыми пальцами Адам расстегнул джинсы на ней и, распахнув ширинку, легко и быстро просунул руку во влажную, пылающую сердцевину ее существа Колени Дорси подогнулись. В этот миг она поняла — в любви мужчина и женщина имеют равную власть друг над другом.

Адам держал ее за талию, не позволяя бессильно осесть на пол. Но только одной рукой — другая продолжала свой бесстыдный натиск. Взад-вперед двигались пальцы, поглаживая чувствительную плоть, возбуждая безумные желания. Снова и снова проникал он в нее, сперва одним пальцем, затем двумя, пока Дорси не ощутила, что еще миг — и она сойдет с ума от наслаждения и жажды.

Но и сама она времени не теряла: то пробегала пальцами по всей длине его мужского орудия, то водила ладонью по стволу, то сжимала головку — и дыхание Адама все учащалось, движения все ускорялись, и казалось, вот-вот он забудет обо всем на свете.

Но в тот миг, когда Дорси поняла, что больше не вытерпит, каким-то чудом она нашла в себе силы проговорить — нет, простонать:

— Адам!

Он застыл, но не сразу нашел в себе силы ответить.

— Что? — слабо проговорил он.

— Я хочу тебя по-настоящему.

— Хорошо, — задыхаясь, прошептал он. — Очень хорошо. Потому что я тоже хочу тебя по-настоящему.

— Но здесь негде… — почти в отчаянии простонала она.

Но не успела она договорить, как одним быстрым, плавным движением Адам потянул вниз ее джинсы и трусики, затем бросил на стол свою кожаную куртку и уложил на нее Дорси. Мягкая кожа куртки ласкала ее обнаженное тело; Дорси догадывалась, что не скоро забудет это неописуемо эротичное ощущение. Она боялась, не затрещит ли под ней стол, но стол стоял крепко.

Как и Адам.

Не теряя ни секунды, он стащил с нее джинсы и трусики и бросил на пол. Когда Дорси поняла, что он задумал, глаза ее расширились от изумления, а тело пронзила молния сладостного предвкушения.

— Ты действительно этого хочешь? — пролепетала она, невольно придвигаясь ближе к краю стола — и к Адаму.

— О да! — откликнулся он. — Ты не представляешь, как долго я об этом мечтал! И об этом способе, и еще о миллионе других! Но все остальное мы испробуем потом, — пообещал он. — А этого я ждал с таким нетерпением… — с этими словами он достал из заднего кармана джинсов защитную броню, — что, смотри, заранее вынул презерватив из упаковки, чтобы не терять ни мгновения.

Дорси лишь улыбнулась в ответ.

— Надеюсь, ты захватил с собой не один презерватив?

Вместо ответа Адам воздел руки к небу.

— Боже, благодарю тебя за эту женщину! Она — ответ на все мои молитвы, исполнение всех желаний, воплощение всех фантазий!

— Я люблю тебя, Адам, — прошептала она. Глядя ей в глаза, он ответил тихо и очень серьезно:

— И я тебя люблю.

Дальше слова им не требовались. Дорси открылась ему навстречу. Он сделал шаг вперед, оказавшись между ее ног; она приподнялась и обвила руками его шею. Какой он теплый и сильный, думала она, какой мощный и живой!

И вся эта сила, мощь, все это жизненное тепло принадлежат ей. Навсегда.

«А я принадлежу ему», — промелькнуло у нее в голове, когда Адам вошел в нее одним мощным рывком, словно навеки утверждая свое право на нее. Первый толчок его эхом отдался в ее сердце, в самых тайных глубинах ее «я»; и Дорси громко вскрикнула от наслаждения, Он погрузился на всю глубину и на миг остался недвижим, словно даже на краткую долю секунды не желал с ней расставаться. Но затем очень медленно вышел — лишь затем, чтобы тут же вонзиться в нее снова

Обвив его руками и ногами, Дорси прильнула к нему так тесно, как только могла. Снова и снова сливались их тела в могучем таинстве страсти. Вместе с телами все крепче сплетались и души — до тех пор, пока на месте двоих не явился единый дух, древний, как само время, дух не мужской и не женский, но порожденный любовью мужчины и женщины.